только все вместе, в совокупности. Пока не стрясется какая-то крупная катастрофа в масштабах всей страны, которая затронет ощутимым образом все слои населения, до тех пор никаких существенных перемен не будет.
— Избави Боже от этого.
— Вот в этом-то все дело. Мы панически боимся того, что единство может способствовать улучшениям.
— А зачем еще улучшения? И так живем неплохо. Лишь бы хуже не было.
— Очень интересный мужик. Знает уйму всего. И рассказывает здорово. Жаль, все это пропадает впустую.
— Пусть пишет.
— Говорит, стимулов нет. К тому же для этого надо сти трезвый образ жизни и иметь некоторое материала обеспечение. А он должен где попало халтурить. И в пьянство основательно втянулся, уже не может из него выкарабкаться.
— Все вы пьяницы.
— Но я пока еще не совсем.
— Все равно туда же скатишься.
— Смешно!
— Что смешно?
— Вспомнил, Глеб рассказывал о диалектике нашей жизни. Примеры смешные приводил. Вот, допустим, проблема преступлений. Возьмем два параметра: раскрываемость преступлений и снижение преступности. Согласно всем нашим идеологическим установкам, преступность у нас снижается. Но милиция, считается, с каждым годом лучше работает. А это значит, что растет раскрываемость преступлений. Но если растет раскрываемость, то не растет снижаемость самой преступности. Вот парадокс! Глеб говорит, что проводятся десятки и сотни всяких совещаний на всех уровнях, пока согласуют соответствующие цифры. Не пойму, как Они все-таки выходят из таких затруднений?!
Из доноса в КГБ
МНС все чаще стал встречаться со Степинским. О чем они разговаривают, мне неизвестно. Я сделал попытку присоединиться к ним, но Степинский грубо отшил меня и при всех обозвал стукачом. Как это понимать? Шляются они по глухим окраинам, заходят в самые низкопробные забегаловки, пьют и ведут компании со всяким сбродом.
Из распоряжении КГБ
Установить точно, где бывают МНС и Степинский и какими маршрутами передвигаются. Внедрить в эти точки оперативных работников под видом рабочих и пьяниц, снабдив их соответствующей аппаратурой. Поднять и изучить заново все материалы по делу группы Степинского. Установить наблюдение за всеми бывшими членами группы.
Беседа с Тваржинской
Тваржинская имела конфиденциальную беседу с МНС в своем кабинете. Она сказала, что заканчивает новую книгу и хотела бы дать особый раздел о роли современной логики в борьбе с антикоммунизмом. В духе того доклада. Она рассчитывает и т.д. МНС сказал, что он с удовольствием, но что ему нужно для этого недели две, а тут в институте работать невозможно. Тваржинская сказала, что она понимает, что она договорится в дирекции, чтобы МНС на это время разрешили работать «в библиотеке».
Чего хотят они и мы
— Никита считал себя великим специалистом в сельском хозяйстве, — говорит Глеб. — Он искренне хотел создать изобилие. Но чтобы сразу. Захотел, и готово. Отсюда — авантюризм и сумасбродство.
— Слишком дорого нам обходятся их добрые намерения. И что-то мне не верится в то, что это идет от доброты душевной. Это все то же насилование, но насилование заботой и добротой.
— Верно. Но сами-то они воспринимают это как проявление лучших качеств души.
Они все хотят, чтоб мы жили от пуза.
При коммунизме чтоб жили уж дети.
Решает один: нас спасет кукуруза!
Нет, соя! — решает другой благодетель.
А сами Они, нацепив побрякушки,
Хвастливые речи читают натужно.
Ракеты куют, самолеты и пушки
И лезут повсюду, где нужно — не нужно.
О гуманизме вопят до хрипоты
И требуют мудрости Их умиляться.
О Боже! Избавь нас от Ихней заботы,
Чтоб снять искушенье от Них избавляться!
— От них не избавишься уже. И от их доброты спасения нет и не будет. Сталин был куда умнее их. Он был циничен и страшен, а выглядел как настоящий благодетель. А эти умиляются на свое великодушие, а выглядят смешными и отвратными. Если хочешь, я тебе могу кучу всяких интересных фактов рассказать о них. Я ведь с ними встречался. И вращался в таких кругах, где о них все было известно.
— Чего Они хотят, ясно. А чего хотим мы?
— Я, например, хочу еще выпить. Но лучше уйдем отсюда, а то мне рожи вон тех «пролетариев» не очень нравятся. Я думал, что Они там про меня забыли. Что бы это могло значить? Придется сменить «точки». Давай двинем в центр. Там стукачей навалом, но им не до нас. Хотя лучше зайдем к одному знакомому. Тут недалеко. У него иногда угощают, так что мы немного сэкономим.
Но у знакомого ничего не вышло: он бросил пить. Вчера по телевизору, сказал он, была толковая лекция против пьянства. Лектор выдвинул три аргумента. Из-за пьянства, во-первых, падает производительность труда. Сокращается объем производства, во-вторых. И увеличивается число производственных аварий, в-третьих. Я, разумеется, против этого не мог устоять. К тому же у меня неправильная реакция на алкоголь: начав, не могу остановиться до тех пор, пока не будут исчерпаны все ресурсы и терпение общественных организаций. Поэтому я и завязал. Со вчерашнего вечера не пью. Но если вы не возражаете, я к вам присоединюсь.
Упившись, решили устроить хохму: позвонили Барабанову, у которого только что вышла вшивая статейка в «Коммунисте», и спросили от имени помощника начальника политуправления армии, не сможет ли он прочесть лекцию в МВС для высшего командования армии. С дрожью в голосе Барабанов пролепетал свое согласие. Всю ночь он не спал, репетировал. На другой день он ринулся в здание МВС на улице Фрунзе. Его, конечно, не пустили. Он учинил скандал, в результате которого его продержали под арестом до
