замечаю, пускай набирается смелости, а то ещё спугну.
— М-м, Лиза-хон? — наконец выдавливает Кир.
— Аюшки? — киваю ему.
— Вы сегодня куда-нибудь из дому пойдёте?
Я задумываюсь. Вроде никто меня никуда не звал. Дом Целителей, конечно, битком набит присланными с выезда больными, но, судя по Янкиным докладам, все стабильны и никакого аврала нет, так что я сегодня могу отдыхать с полным правом.
— Нет, наверное, — пожимаю плечами. — А что?
Азамат косится на Кира хитрым взглядом, но молчит.
— Ну… просто… в договоре написано, что дома вас охранять не надо, — объясняет Кир. — Вот я и подумал… Можно я немножко с Филином погуляю? Хоть чуть-чуть? — он жалобно заглядывает мне в глаза. — Пожа-алуйста?
Я переглядываюсь с Азаматом. Тот уже готов всё позволить.
— Вообще-то, нельзя, — говорю. — Потому что ты, если помнишь, наказан.
Кир сдувается так резко, что чуть не попадает носом во фруктовый салат.
— Но, — продолжаю я, — собаку твою мне жалко. И на выезде вёл ты себя хорошо. Так что так и быть, часок можешь погулять. Час. Понятно? Не больше.
— Спасибо! — быстро улыбается Кир и берёт низкий старт прямо из-за стола, пока я не передумала.
Азамат качает головой ему вслед.
— Алтонгирел прав, я так не могу. Когда он просит — я бы разрешил всё на свете.
— Из этого бы не вышло ничего хорошего, — пожимаю плечами. — Собственно, уже и не вышло.
— Знаю, — вздыхает Азамат. — Знаю…
Азамат укладывает Алэка спать, а я устраиваюсь с образовательной передачкой про трудных подростков и рамкой для гобелена. Решаю сплести ещё один, повесить на Доле. Если Ирлик говорит, что нам подложил свинью Учок, почему бы не попытаться его задобрить? Он у нас бог дождя и урожая, созидательное начало, хоть и с вредным характером. Тэк-с, какие у нас узоры к нему подходят?…
Кир возвращается за пять минут до назначенного срока, довольный и раскрасневшийся на холоде. Видать, побегал как следует.
— Ну как твой пёс? — спрашивает Азамат, закрыв дверь в детскую. Несмотря на совет Алтонгирела он всё-таки не может сдержаться и не попытаться завести разговор.
— Растолстел, — честно отвечает Кир. — Тут кормят ого-го.
— Да уж, не то что в приюте, — усмехается Азамат. — Я вообще удивляюсь, как Гхан тебе позволил держать собаку. В том приюте, куда попал Алтонгирел, никому никакого зверья не разрешали.
— Он был в приюте? — удивляется Кир. И тут же добавляет логичный вывод: — Он что,
— Был, но нет, он сирота, — объясняет Азамат.
— А-а, — слегка разочарованно говорит Кир. — Ну, сиротой-то быть хорошо…
Я поначалу даже не придаю значения его словам: ясно же, что он имеет в виду разное отношение в обществе к сиротам и безродным. А вот Азамат со свойственной ему заниженной самооценкой, понимает всё иначе. Спадает с лица и, бросив что-то про горы работы, в два шага исчезает за дверью, я даже сказать ничего не успеваю. Только через пару секунд после его ухода я наконец осознаю, на что он обиделся.
— Ки-и-ир! — взвываю я. — Ну думай же ты, что говоришь!
— А что я сказал? — моргает Кир.
— Что сиротой быть хорошо!
— Ну так правда же… — начинает Кир, но осекается. — Ой. Да я не о том… ой.
— Ты-то не о том, а он о том! — нетерпеливо вздыхаю я, складывая своё рукоделие и оглядываясь в поисках тапок. Надо бежать за Азаматом, вправлять ему мозги. — Вот только расслабься на секунду, и всё опять летит к шакалам, что ж за жизнь-то такая…
Бормоча в таком духе, ухожу искать Азамата в офисной части. Он обнаруживается в кабинете, остервенело барабаня по клавишам, как в день нашей первой свадьбы.
— Он не то имел в виду, — начинаю я с порога ныть. — Он хотел сказать, что Алтонгирела не презирают из-за…
— Да я уже понял, — кивает Азамат, откидываясь на спинку кресла. — Но это ничего не меняет.
— Как это ничего? — возмущаюсь я. — Ты сам-то веди себя, как взрослый! ну сморозил человек глупость, ты так и будешь обижаться, что ли?
— Я не обижаюсь, — печально мотает головой муж. — Просто Алтонгирел прав: мне лучше оставить Кира в покое.
Я подхожу к нему сзади и обнимаю за шею через спинку кресла. В принципе, может, Алтонгирел и прав. Только это совершенно не решает проблемы.
На рабочем столе у Азамата картинка: я сижу за столом и прицеливаюсь овощным пюре в Алэка, который удобно расположился у меня на руках, справа сонный Кир завис над тарелкой. Это, видимо, с выезда, я и не заметила, когда Азамат нас щёлкнул.
— Тебя советники не убили ещё за нашу фотку? — усмехаюсь.
— У меня в веб-камере распознаватель лица, — объясняет Азамат. — Если кто чужой заглянет, там будет горный пейзаж.
Кир исправно следует должностной инструкции: ходит за мной хвостом и внимательно следит за окружающим миром. Только с утра, пока я сплю, и вечером, когда я уже никуда не собираюсь, он отлучается погулять со своей собакой на часок-другой.
Азамат твёрдо решил не пытаться устанавливать контакт заново, а вместо этого проводит всё свободное время с Алэком, и мне уже кажется, что это тоже плохая идея, потому что Кир всё чаще посматривает на мелкого с завистью, чего за ним раньше не водилось.
Сегодня утром в столице выпал первый снег — сигнал, что до зимы всего месяц. Азамат за завтраком неотрывно смотрел в окно и скрипел зубами, что у него сегодня судный день, а то бы всё отменил и пошёл гулять под снегом. После его ухода я седлаю Пудинга и волоку детей на базар прикупить мехов на зиму. Кир едет на казённом коне, с которым не очень ладит, но старается не подавать виду, а то вдруг я решу, что он плохой наездник.
На базаре только ленивый не хочет на Кира надеть что-нибудь своё. Правильно, князь ведь, такая реклама! Да ещё красивый. Кир, в отличие от Азамата, внимание к себе воспринимает хорошо, меряет одну шубу за другой и вертится перед зеркалом, как и положено нормальному муданжскому самцу. Пока все продавцы выпрыгивают вокруг Кира, мне удаётся приобрести для Алэка кое-чего попрактичнее, а то наследника всегда норовят разрядить в драгметаллы и так, чтобы не шевельнулся. Между тем, муданжцы делают отличные прогулочные спальные мешки с рукавами, в них можно при желании и поползать, и папу обнять, а Алэк у нас большой любитель и того, и другого, а всякие излишества с одежды старательно ликвидирует. Видать, в меня. Кир же, наоборот, положил глаз на дублёнку, расшитую чем-то блестящим.
— А у тебя столько есть? — интересуюсь, приподняв бровь.
— Да уж небось у Императора найдётся сыну на обновку! — встревает торговец.
— У меня свои есть, — задирает нос Кир. — И к отцу я за каждой обновкой не бегаю.
Я тихо хихикаю, а когда мы отходим в сторонку, уточняю:
— А как же оплата лечения?
— Отец разрулил так, чтобы не всё за один раз, а понемногу три месяца, — неохотно объясняет Кир и добавляет шёпотом: — Но мне вообще всё равно, я таких денег и не видел никогда.
Боюсь, что воспитательный момент тут полностью похоронен. Ну что ж, ладно.
— Ой, глядите, детские игрушки! — замечает Кир. — Вам для
— У
