Город, посвященный семи богам-покровителям. Верующий мог выбрать любого бога, пойти в любой из семи храмов или поклоняться сразу всем семи. Полная свобода выбора! Город семи архитектурных стилей. Как торт, Семиград разделен на семь равных районов-кусков, каждый из которых имеет свои особенности – неповторимое убранство и достопримечательности.

И вот эти красоты потребовал показать Эвгуст. М-да, конечно, приятней осматривать все в одиночестве, но мне не привыкать. Тем более по городу я гуляла бессчетное количество раз.

С нами поравнялся темно-синий паланкин. Из окна высунулась голова Локки. С вечной ухмылкой на раскрашенном лице он, слава богам, иногда говорил нормально, не зарифмовывая фразы. Зря я так подумала – сглазила.

– Кто-то встречи с будущим искал? Знайте, храм Судьбы – через квартал! – шут захихикал и задернул шторку.

Локки навязался в качестве моего сопровождающего, руководствуясь тем, что принцесса должна общаться с женихом лишь в присутствии двух посторонних людей. Эвгуст, запретивший брать фрейлин, не смог по-тихому избавиться от вцепившегося в сапоги визжащего шута.

Но когда я увидела герцога Риза, я улыбнулась, представив, как худощавый перепуганный подросток пытается меня соблазнить. Ради любопытства я взглянула на его ауры: мальчишка сильный маг, но неуравновешенный подростком – внешняя аура запятнана пунцовой яростью и темной злостью.

По настоянию шута приличия соблюдены: в одном паланкине ехали Локки и герцог, в другом – я и «опекун» жениха-малолетки.

– Вы дали слово, но я-то нет. Что если сбегу? – вернулась я к разговору.

– Я счел возможным такой вариант и перестраховался. Одна из особенностей твоей татуировки – моя осведомленность о твоем месте нахождения. Я найду тебя в любом уголке Межграничья.

– Звучит пугающе, однако я не буду останавливаться надолго в одном месте. Вы устанете гоняться за мной.

– Что ж, попробуй, – предложил безразлично маг. – Но сначала выберись из дворца.

– Кстати, а почему изображение серого мотылька?

– Тысячу лет назад сквозь дыру во Вратах в Межграничье пробралось безобидное насекомое. Безобидное – на первый взгляд. Оно было хуже саранчи. За одну ночь незаметный мотылек мог воссоздать несколько себе подобных особей и совместно уничтожить целое поле посевов, затем они продолжили двигаться дальше. Так и я…

«Быстро размножается?» – хохотнул Грэм в моей голове.

– … расширяю свою власть незаметно, неотвратно. И так же быстро нахожу новых союзников.

– Это те, которые под капюшонами? Кстати, почему вы в черных плащах? Чтобы позлить Братство? Ведь после войны с агграсскими некромантами этот цвет традиционно выбирают черные колдуны? – мне было действительно любопытно.

– Мне наплевать, что подумает Дюжина или окружающие. Считай, что черный – самый немаркий цвет, что немаловажно, когда имеешь дело с кровью, – голос мага прозвучал нарочито зловеще, но мне уже все равно – меня понесло.

Жажда риска у меня в крови. Какой-то жрец Жизни писал в своем трактате, что играть со смертью любят те, кто не был желанным ребенком. Меня, сироту, брошенную у храма, это оправдывает, не так ли?..

– Наверное, тяжело, когда приходится выступать против всего мира?

Мне показалось или маг и вправду напрягся?

– Эва, понимаю, что ты любопытна, как и всякая женщина, но с меня довольно. Хочешь развлечься, пригласи барда. И, если не заметила, мы приехали.

Черномаг рассердился, а я нашла ту черту, за которую переступать нельзя. Но он не повысил на меня голос и подал руку, когда я выходила из паланкина. И даже накинул мне на плечи теплую накидку.

Храм Судьбы поражал потрясающим стилем архитектуры. Его шпили терялись где-то в облаках, – магическая иллюзия, но величия строения это не умаляло. Оказываясь у его подножия, каждый раз замираю, с трудом сдерживая вздох восхищения.

Эвгуст подозвал герцога, соединил наши руки и хрипло произнес:

– Дрейк, мальчик мой, пообщайся со своей невестой. Ей одиноко, как и тебе.

Мальчишка одернул свой темный прогулочный костюм и повернулся лицом ко мне. Боги, сколько злости на этой юной мордашке!!! Его рука, горячая и крепкая, напряглась, больно сжимая мои пальцы. Он быстро пошел к храму, заставляя меня ускорить шаг.

Наверное, комичное зрелище мы собой являли. Он на полголовы ниже меня, выглядит щуплым, несформировавшимся, тогда как у меня вполне приятные округлости. Я – синеглазая брюнетка, он – шатен, с шоколадными глазами.

Пока мы поднимались по ступеням храма, Дрейк держал меня за руку. Но стоило нам войти в холодный полумрак здания, он ее отпустил. Хм, малыш, стесняется?

Храм торжественен. Кажется, время здесь не властно над входящими, время замерло по велению более могучей силы. Тишина вечности нарушается лишь успокаивающими звуками льющейся воды. Аромат благовоний, сжигаемых жрецами на алтаре богини, заставляет сдерживать каждый вдох и выдох.

Десятиметровая статуя Судьбы, высеченная из белого мрамора, возвышается над просящими точно живая. Вот-вот она сделает движение, протянет точеные руки… Я видела ее, наверное, тысячи раз. И каждый раз пугающее чувство возникает в моей душе. Я – букашка перед ликом Предвечной. Я – песчинка на ее пути. Частичка ее грандиозного непостижимого замысла, в котором моя участь предрешена еще до моего рождения…

– Ошибаешься, – хрипло прошептал Эвгуст над моим ухом. Я вздрогнула – он подкрался незаметно, напугав меня до дрожи, и словно читал мысли. – Она ничего не решает. Твоя жизнь в твоих руках. Прости за каламбур, но решать твою судьбу – не судьба Судьбы…

Слова того, кто пошел против воли богов, предав друзей. Любимый ученик богов, поднявший против своих учителей восстание. Тот, кто стал на сторону зла, тот, кто нарушил все клятвы, лишь бы доказать свои убеждения. Но что еще мог он мне сказать, вернувшись из небытия? Что он ошибался? И зря разрушил свою и чужие жизни?!

– Мне, воспитаннице жриц Судьбы, сложно поверить. Уж не обессудьте, – пожав плечами, я оставила Эвгуста у подножия статуи и подошла к остальным.

Дрейк и Локки стояли у фонтана Истины. Жрецы уверяют, что каждый, кто выпьет из него воды, познает свое предназначение. Неправда, я пила эту воду с самого детства, а моя судьба так и осталась во мраке тайн.

Шут подставил деревянный кубок под тонкие струйки, не рискуя зачерпывать в бассейне, на дне которого валяются груды монет. Какой-то паломник-остолоп первым бросил монетку – и теперь это целая традиция. Жрецы, правда, не жалуются и смиренно чистят фонтанчик каждые три дня…

Локки сделал глоток и передал кубок мне.

– Испей, красавица, до дна – откроется тогда тебе судьба!

Не выпить поднесенную воду Истины – значит смертельно обидеть. Вода холодная, чуть пузырящаяся, утоляла жажду. Следуя традиции, я передала кубок Дрейку. Мальчишка замешкался, недобро усмехнулся, глядя мне в глаза, но не решился нанести оскорбление.

Юный герцог снова наполнил кубок и понес воду магу. Локки о чем-то мне рассказывал, оживленно размахивая руками. А я не могла оторвать взгляд от удаляющегося Дрейка и продолжала следить за ним краем глаза, невпопад поддакивая шуту.

Я скорее почувствовала, догадалась, чем в действительности увидела, как мой «жених» высыпает из перстня какой-то порошок. Хотя нет, не какой-то – Дрейк бросил в кубок яд. Когда тебя с трех лет учат основам невидимого убийства, чужие попытки кажутся явными и неуклюжими.

Эвгуст обернулся к Дрейку и принял из его рук отраву. Я оцепенела. Я не понимала, чего хочу больше: закричать, предупредив об опасности, или промолчать, надеясь, что Эвгуст ничего не заметит и выпьет воду Истины.

Но магический долг! Я забыла о нем!

И я положилась на Судьбу.