— Но если Пеннингтон увез кольцо с собой, за границу…

— Первой его остановкой, без сомнения, будет Париж. Уже завтра я доберусь туда, — заверил ее Алекс и, видя ее пустой, как у фарфоровой куклы, взгляд, который он не выносил, добавил: — Не расстраивайтесь, дорогая моя, скоро я верну вам кольцо. Что же касается Пеннингтона, то радуйтесь, что вы легко отделались от него.

Гвен заморгала, возвращаясь к реальности. Странное выражение появилось на ее лице. Она как будто на что-то решилась.

— Хорошо. Вы хотели ознакомиться с содержанием письма. Я готова сама прочитать его вам, если вы не против. Но вы должны оказать мне за это одну услугу.

Алекс насторожился. Кто знает, может быть, истерия заразна. Однако в этот момент Гвен казалась безобидной, как пушистый кролик.

— Говорите, что именно я должен сделать, — сказал он и хотел уже сломать печать на конверте, однако Гвен остановила его:

— Не здесь!

Она быстро огляделась вокруг. Теперь Гвен выглядела взволнованной, по ее бледному лицу пошли красные пятна, глаза лихорадочно блестели.

— Нам подойдет библиотека, Алекс.

От странной улыбки, которой Гвен одарила его, у Алекса что-то екнуло внутри. Его охватили дурные предчувствия.

«Это всего лишь кролик», — сказал себе Алекс и зашагал вслед за Гвен в сторону библиотеки.

Направляясь по коридору к библиотеке, Гвен чувствовала, что начинает новую главу в своей жизни. Она преображалась на глазах. Во-первых, Гвен смело шагала, а не двигалась плавно, как это приличествовало даме из высшего общества. Во-вторых, не ее вели, а она вела за собой — и не кого- нибудь, а самого Алекса Рамзи! Алекс никогда в жизни не был ведомым, и поэтому Гвен распирало от гордости. У нее было такое чувство, как будто она ведет за собой быка, взявшись за кольцо, продетое в его нос.

Однако, распахнув дверь в библиотеку и переступив порог, Гвен оказалась в привычной атмосфере будничной рутины и едва не растеряла весь свой кураж. На столе в центре комнаты лежала книга, повествующая о женской добродетели. Вечерами Эльма читала ее вслух Гвен, которая в это время, сидя в уголке, занималась рукоделием.

Гвен подумала, что эту книгу давно уже следовало бы выбросить. Впрочем, как и висевшую на стене карту с белыми пятнами. Гвен намеревалась в ближайшее время исследовать еще не открытые уголки земного шара. Почему бы и нет? Она не страдала морской болезнью и обладала крепким здоровьем.

Это желание скорее всего не являлось случайным капризом, оно шло изнутри и отражало суть ее натуры. Однако ее характер и темперамент долгое время сковывал образ жизни, который она была вынуждена вести: все эти тугие корсеты с кружевами, бесконечные диеты и отказ от вкусной еды. Эльма постоянно предостерегала свою воспитанницу от жирной пищи, которая могла испортить ее фигуру.

Войдя в библиотеку, Алекс окинул Гвен с головы до ног таким холодным пронзительным взглядом, от которого еще вчера Гвен, пожалуй, готова была бы провалиться сквозь землю. Но сегодня он не произвел на нее большого впечатления, и она спокойно закрыла дверь.

— Давайте-ка распорядимся, чтобы нам принесли булочек, большую миску сливок и крепкого чаю! — предложила Гвен. — Что вы на это скажете?

— Может быть, вам лучше принять успокоительное средство? — сунув руки в карманы, вкрадчиво промолвил Алекс. — Что-нибудь вроде настойки опия.

— Или бренди! — воскликнула Гвен. — Замечательная идея! Почему бы нам не выпить?

Алекс на мгновение оторопел.

— Делайте что хотите, — наконец сказал он. — Я не позволю, чтобы меня заболтали и заставили забыть о письме, но согласен ждать, когда вы сами заговорите о нем.

Снисходительный тон, которым Алекс произнес эти слова, был хорошо знаком Гвен. Таким тоном леди Милтон обычно объясняла сиротам, что еда должна быть, прежде всего, полезной, а не вкусной.

— О, я не хочу доставлять вам неудобства, заставляя ждать, — возразила Гвен. — Вы объехали так много стран и извлекли так много пользы из своих путешествий! Вы деловой человек, Алекс. Ради вас я готова отказаться от бренди. Если вам не терпится прочитать письмо, берите его и читайте!

Сделав круглые глаза, Алекс схватился за сердце:

— Вы ерничаете, мисс Модсли?!

Гвен едва сдержала улыбку.

— Не понимаю, о чем вы.

Покачав головой, Алекс вскрыл письмо и начал читать его, прислонившись плечом к шкафу. Гвен прошла к окну, и молча села в кресло. Небрежная поза Алекса напомнила ей о том, что сама она держится слишком прямо и чопорно. Расслабиться ей мешал тугой корсет.

Лучи солнца освещали лицо Алекса, и Гвен стала пристально следить за его выражением, стараясь не упустить ни одной детали, ни одного нюанса. Ей была интересна его реакция. В конце концов, Алекс считался признанным экспертом во всем, что касалось дерзкого, возмутительного поведения. Его опыт в этой области мог быть очень полезен Гвен и даже поучителен для нее. Может быть, Алекс тоже испытывал чувство свободы, восторга и полета, когда нарушал общепринятые правила поведения?

Однако Алекс читал письмо с невозмутимым, непроницаемым выражением лица, и это разочаровало Гвен. Она вдруг вспомнила мысли, пришедшие ей в голову сегодня утром в церкви. Тогда она подумала о том, что Алекс красивее мистера Каста. Ангелоподобного блондина Каста можно было назвать миловидным, а черты лица Алекса казались резкими, четкими, словно вырезанными бесноватым скульптором в несколько приемов из куска дерева. Квадратный подбородок, прямой нос с небольшим утолщением посередине и широкой переносицей, высокие скулы… Алекс обладал мужественной красотой.

Его губы вдруг скривились.

— Но это же…

— О! — Гвен подпрыгнула в кресле. — Что? О какой строке вы говорите?

Алекс покачал головой.

— Нет, нет, скажите, что вы думаете об этом, — потребовала Гвен.

Однако Алекс отмахнулся от нее так, словно она была докучливой шестилетней девчонкой.

Почувствовав досаду, Гвен снова откинулась на спинку кресла. Красота стала большим везением для Алекса. Негодяю, не наделенному красивой наружностью, необходимо быть обаятельным, а Алекс мог позволить себе быть грубым и нетерпимым.

«Негодяй…» — повторила про себя Гвен и глубоко задумалась. Репутация Алекса всегда казалась ей своего рода несчастьем, таким, как, например, смертельная болезнь или физическое уродство. Впрочем, дурная слава, на ее взгляд, была еще ужаснее, поскольку в ней Алекс оказался повинен сам. Белинда в этом вопросе соглашалась с Гвен, а Каролина всегда защищала брата. Она утверждала, что женщины, с которыми Алекс заводил романы не были расположены к браку. «На его пути встречаются одни актрисы, певички и суфражистки, — говорила Каролина с большим сожалением, — радикально настроенные особы. Знаешь, было бы здорово, если бы он соблазнил какую-нибудь приличную девушку из высшего общества, только начавшую выезжать в свет. Возможно, тогда обстоятельства принудили бы его жениться на ней».

Вспомнив собственные переживания, связанные с попытками выйти замуж, Гвен помрачнела. В течение последних трех лет она пыталась найти себе мужа. С каким самодовольством Гвен готовилась к свадьбе с лордом Трентом, рассылала приглашения, шила платье! Это долгожданное событие казалось ей неизбежным. Женщины, которые не хотели выходить замуж, казались Гвен ненормальными. Она не понимала, что находил в них Алекс.