Я подождал пока уляжется пыль, затем набрал комбинацию цифр, передавая сигнал одному из датчиков. Произошло небольшое замутнение в воздухе, затем оно рассеялось. Я оглядел местность. Никаких признаков жизни. Тропа исчезла под огромной грудой камней. Я убрал прибор и направился обратно в отель.

О произошедшем обвале станет известно немного погодя. Связать меня с произошедшим будет трудно в любом случае. Я решил провести здесь остаток дня, наслаждаясь видами. Завтра утром я тихо без шума и пыли покину гостеприимный отель и двинусь в одному мне известном направлении.

Перед возвращением на базу в Кракове я решил завернуть по дороге в Могилёв. Интересно всё же посмотреть, как он выглядит на Гае.

Город выглядел иначе. Много было похожего. Я решил посетить любимый мною парк. Вместо парка здесь было кладбище, обнесённое красной кирпичной стеной. Поддаваясь внутреннему порыву, я толкнул калитку и вошёл внутрь.

Не зная что ищу, я оглядывался по сторонам, как-будто забыл что-то. Я брёл по аллейке между надгробий, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, не акцентируя особенно своего внимания ни на каких памятниках.

Затем взглянул на памятник слева. Я застыл от неожиданности. На меня смотрело мраморное изваяние меня самого.

Я подошёл поближе и прочитал имя умершего полтора столетия назад человека. Мраморная доска гласила, что здесь покоится Александр Петрович Разумовский. Эпитафия сообщала, что покойный был выдающимся сыном города, славным генералом, работавшим для процветания государства и так далее и тому подобное.

Маленький засохший листок приклеился к глазу памятника, от чего казалось, что тот Разумовский коситься на этого. Эдакая немая беседа между представителями двух разных миров и времён. Мне было немного не по себе. Тот Разумовский, казалось, подмигивал мне и говорил: 'Вижу тебя насквозь, шельма!' Я и не стал спорить с тёзкой, дескать знаю, что шельма, только вот сделать ничего не могу!

Невидимая сила толкала меня продолжить исследование. Я направился в местный краеведческий музей. Походив немного по залам, я подошёл, наконец, к экспозиции, целиком посвящённой великому деятелю. На меня с картины смотрело усатое лицо мужественного генерала, чей славный боевой путь был представлен вниманию посетителей. Ко мне подошёл служитель и стал давать комментарии. Между прочим он сообщил, что неподалёку проживает последняя наследница славного канцлера, моего тёзки.

Я узнал адрес с помощью своего коммуникатора, будучи почти уверенным, какой дом мне следует искать. Я быстро вышагивал по переулку, ведущего к нужной мне улице мимо собора белого мрамора.

Мои ноги привели меня к большому особняку за металлической оградой с большими коваными воротами. Вилла называлась 'Три дуба'.

Здание действительно пряталось в тени огромных дубов. Было их сейчас намного больше, видимо, первые три дали название вилле.

Я нажал кнопку звонка у закрытых ворот. Через минуту ворота распахнулись передо мной, я вошёл в них, направляясь по гранитным тёсаным блокам, устилавшим весь двор, к дверям. В прихожей меня встретил старый сгорбившийся дворецкий. Он поинтересовался кто я и по какому делу. Выслушав мои объяснения, сказал, что доложит хозяйке и исчез в боковой двери. Я присел на диван, стоящий в прихожей комнате.

Через несколько минут в прихожую вошла невысокая изящная красивая женщина с седыми волосами и прямой горделивой осанкой. Одета она была в серое лёгкое платье. Её пронзительные голубые глаза с любопытством глядели на меня. При её появлении я встал. Ядвига Станиславовна Разумовская вежливо наклонила голову в знак приветствия и пригласила меня пройти в библиотеку.

— Чем обязана вашему визиту? — начала графиня.

— Я побывал в музее, увидал экспозицию, посвящённую господину Разумовскому и решил побывать здесь.

— Очень любезно с вашей стороны, что вы навестили старую одинокую женщину. Раз уж вы здесь, не желаете ли осмотреть дом? Хотя, честно говоря, с тех пор, как он последний раз бывал здесь, многое изменилось.

Мы вошли в помещение до самого потолка уставленного книгами.

— Благодарю, библиотека вполне подходит. Я . . . — Моё внимание приковала трость, стоящая в углу.

Ничего особенного в этой трости не было. Вернее, это была красивая резная трость тёмного дерева. Просто тростей на белом свете — множество, и эта вряд ли выделялась бы чем-то особенным. Рукоятка её была сделана в виде головы китайского дракона. Почему-то именно эта трость заполонила всё моё внимание.

Разумовская смотрела на меня с интересом. Я попытался оправиться и привести мысли в порядок. Женщина молча протянула мне трость.

Я взял трость в руки. Глаза дракона немедленно загорелись красным огнём. Я чуть было не выронил трость. Тогда дракон свернулся кольцами на моей руке. Я заморгал глазами, пытаясь сбросить наваждение.

Трость больше не казалась резной деревяшкой, но была живым существом. Я посмотрел в красные глаза дракона. Они стали увеличиваться в размерах, заслонив собой всё. Ядвига Станиславовна взяла у меня трость и поставила её обратно в угол.

— Занятная вещица, — начал было я прикрывать своё замешательство.

— Эта трость принадлежала Александру Петровичу. А теперь, перед тем, как я продолжу, скажите зачем вы здесь.

— Не знаю, — честно признался я.

— А я знаю. Вас пригласил сюда Дракон, и вы, только что, успешно прошли тест.

— Какой ещё тест?

— В вас течёт кровь рода Разумовских.

— Чушь! Простите. Это невозможно.

— Всё возможно в нашей жизни, — мягко возразила мне хозяйка. — Совпадений и ошибок быть не может. Теперь вы — законный наследник рода.

— Думаю, что вы всё же ошибаетесь. Я пожалуй, пойду.

— Всего хорошего, — ответила мне, улыбаясь Разумовская. — Мы ещё увидимся.

Я улыбнулся в ответ и вышел. Мне было не по себе. Чёрт меня дёрнул сюда зайти!

Я нанял такси и уехал в аэропорт, решив выбросить из головы это маленькое недоразумение. Мой самолёт должен был унести меня на нашу базу в Кракове.

Наша группа славно потрудилась, устранив около двух десятков людей в разных странах. Это напоминало небольшое хирургическое вмешательство доктора. Через некоторое время больной станет чувствовать себя лучше. Небольшое кровопускание только пошло ему на пользу.

Волна, которую мы подняли, пожалуй, и впрямь была большой, так как наш профессор и его коллеги напрямую занялись поиском артефактов, и мы их больше не видели.

Утром следующего дня меня вызвал к себе Галицкий.

— Хорошо группа сработала, — начал он. — По утверждению нашего уважаемого специалиста околонаучных дисциплин ваши действия создали большое возмущение какого-то там фона, так что они всем скопом идут по горячему следу.

— Вот и славно.

— А для вас предстоит небольшое турне.

— Что ты имеешь в виду? — удивился я.

— Наших джигитов помнишь, что с Геры?