Савич прошёл по улице сто, сто пятьдесят метров и снова свернул направо, оглянувшись через плечо, скорее, чтобы соблюсти правила игры, чем проверяясь по-настоящему. Это была улица Венеции. Справа большой особняк прятался за забором в тени огромных каштанов. Табличка у ворот сообщала, что это не что иное, как вилла 'Грета'.

У ворот был пожилой привратник в лёгкой летней одежде светлых тонов. Он снял свою широкополую шляпу, приветствуя входящего Савича, затем вернулся к своему занятию, ковыряясь с замком ворот и тихо насвистывая.

Я замедлил свой ход, стараясь не попасть в поле зрения вошедшего. Когда Савич скрылся, я подошёл к привратнику и, поздоровавшись, завёл с ним непринуждённый разговор. Я поинтересовался, что сломалось в замке. Пожилой мужчина ответил, что замок что-то стал барахлить последнее время, на что я посоветовал его хорошенько смазать, затем похвалил его дом.

— Это не мой дом, я здесь только служу, — возразил мне привратник. — Хотя, конечно дом красивый. Год назад его хозяин купил, сразу после того, как получил повышение по службе.

Я глянул внутрь замка, используя способности своего зрения. Один зубец колёсика отломился, что и являлось причиной заедания замка. Я решил прийти привратнику на помощь, а заодно попрактиковаться в использовании своих новоприобретённых способностей. Сам он явно не мог справиться с починкой.

— Это такой молодой очень высокий и худой мужчина?

— Нет, солидный среднего роста, крепкий такой. Он только минуту назад вошёл.

— Я не видел, ну да ладно. Что хозяин жалованием не обижает? — поинтересовался я.

Я сосредоточился на замке. Сквозь металл замка я видел, что сломанный зубец лежал внутри. Я мысленным усилием и быстрым произнесением соответствующего заклинания приставил зубец на место и 'приварил' его, восстановив молекулярные связи между частями.

— Нет, не обижает. Он теперь помощник заместителя министра Адмиралтейства. Во какой господин!

Замок клацнул. Удивлённый привратник несколько раз проверил работу и остался доволен, что ему так легко удалось починить замок.

Я знал уже и имя, и занимаемую должность человека, за которым наблюдал, вообще все установочные данные Савича. Мне надо было убедиться, что по дороге он больше ни с кем не вступит в контакт. Я ещё пару минут поболтал с привратником, поинтересовавшись его здоровьем, видами на урожай и тому подобными вещами. Распрощавшись, я продолжил идти по улице, старательно разглядывая дома. Свернув за угол, отправился в обратный путь.

Я позвонил Бекасу. Виталий ответил, что Витторио вернулся в посольство и скорее всего уже доложил своему начальнику Антонио Пирелли, резиденту неаполитанской разведки в Посполите, о прошедшей встрече.

Затем связался с Тучей и поинтересовался как у них дела. Леонид сообщил, что клиент в гостинице известен под именем Збигнева Паноцкого, с лёгким чемоданом он уже покинул своё пристанище и отправился на аэродром. Ребята продолжали наблюдение.

— В двух словах, каково содержание беседы твоего подопечного с Карлом? — поинтересовался я, имея в виду резидента немецкой разведки.

— Они говорили о прибытии в Гданьск группы из Фриденталя и . . .

— Что?! Из Фриденталя?! — не поверил я своим ушам.

Во Фридентале была база и тренировочный центр бригады 'Бранденбург', специализирующейся на проведении разного рода диверсий. Такова была наша информация.

— Это становится интересным, — продолжил я. — Знаешь что находится в Гданьске?

— Кроме верфи и военно-морской базы с несколькими кораблями наверное что-то особенное, судя по твоему вопросу.

— Ты прав, — признал я. — В порту находится новенький крейсер, гордость посполитского флота. Думаю, что возможно проведение диверсии. Фридентальцы просто так не катаются. Продолжайте вести Паноцкого, попытайтесь попасть на самолёт вместе с ним. Мы подтянемся в Гданьск с вещами.

— Понял, — коротко ответил Туча. — Паноцкий должен что-то передать в Гданьске.

— Известно где и когда они встречаются?

— Сегодня в одиннадцать вечера в порту на борту голландского торгового судна 'Эдна'.

— Замечательно, — отозвался я и отключился.

Я объявил общий сбор, передав наблюдение за объектами группе 'ББ', так между собой мы называли подгруппу Алексея Барабанова по прозвищу Бомбей. Кроме него в подгруппе были Боярин, Большой и Граф. Они и останутся в Кракове контролировать обстановку. Остальные, включая меня, отправятся в Гданьск. Готовое к погрузке оборудование с базы должно было прибыть в аэропорт вместе с отправляющимися в другой город моими ребятами.

В голове назойливо крутилась мысль о том, что это будет наше первое боевое соприкосновение с противником. Бойцы 'Бранденбурга' имели очень хорошую репутацию. Нынешняя бригада насчитывала в своём составе чуть более восьмисот человек. Сравнительно недавно сформированная, она уже имела на своём счету три десятка успешных операций по всему миру. Это только те, о которых нам было известно.

Мы знали, что итальянская и германская разведки тесно сотрудничали. Интерес, проявляемый к планам политского флота и новому крейсеру, а так же появление диверсантов на военно-морской базе простым совпадением быть не могло. Вполне вероятно, чертежи крейсера, переданные итальянцам, попали в руки германской разведки. Теперь они следовали в Гданьск, чтобы немецкие диверсанты могли воспользоваться ими.

Обстановка в мире продолжала нагнетаться. До пограничных конфликтов ещё не дошло, но по активности разведок чувствовалось, что начала событий долго ждать не придётся. Теперь было самое время выйти на сцену нам. Можно было передать дело местным волкодавам, но при этом было бы упущено драгоценное время. Да и нам схлестнутся с ними — дополнительно приобрести опыта работы в местных условиях. После этого можно сразу переходить к нашей основной задаче.

Я поймал такси и направился в аэропорт.

Когда прибыл туда через сорок минут, Микульский уже был там, отдав распоряжение дежурившему пилоту готовить наш самолёт к вылету.

Буквально через пару дней после нашего прибытия, Бекас высказался о том, что не плохо было бы иметь свой воздушный транспорт. 'Пробрести' самолёт для научных целей помог коллега нашего светила профессор Бруцевский. Он же 'нанял' пилота, своего старого знакомого.

Пилот производил на меня приятное впечатление. Немногословный, с пышными обвислыми пшеничными усами он всегда носил пилотную коричневую кожаную куртку с белым шёлковым шарфом, как я понимаю, для форса и чтобы не выбиваться из своего амплуа. Он был невысокого роста и плотного сложения. Звали его Лешек Литмановский.

Литмановский слыл лихим пилотом, способным на риск, так же поговаривали, что он занимался контрабандой. При этом он был абсолютно честен с партнёрами и клиентами. Ничего лучшего мы желать не могли. Такая официальная репутация, как нельзя лучше подходила для нас. На самом деле, Литмановский работал с политской разведкой, выполняя её задания. Разумеется, никто не знал об этой его реальной, но негласной деятельности.

Самолёт был грузопассажирского типа не слишком новый и не слишком старый. Механики Бруцевского провели несколько модификаций по нашей просьбе. Самолёт теперь имел набор медицинского оборудования, аппаратуру слежения, большой набор разнообразного рода датчиков и анализаторов, даже скрытое вооружение и был готов к проведению практически любых операций.

Я расплатился с таксистом и прошёл к ангарам, где стояли частные самолёты и поздоровался с пилотом. Он ответил, продолжая заниматься погрузкой 'научного' оборудования, только что прибывшего на большом грузовике. Коршун, Сапёр и Эскимос помогали разгружать и крепить ящики в чрево нашего самолёта.

Самолёт напоминал увеличенную версию дугласа, отличавшуюся от оригинала отсутствием двигателей в нашем привычном понимании и наличием заднего распашного погрузочного люка вместо бокового.