Докурив, Глеб вернулся и позвонил еще раз. Но с тем же результатом. Подосадовав из-за того, что дело придется отложить, Корсак спустился на лифте вниз и вышел на улицу.
Начало смеркаться, похолодало. Глеб надел очки с простыми стеклами, поплотнее надвинул на лоб кепку, сунул руки в карманы брюк и двинулся было к метро, но вдруг остановился. Во двор с противоположного конца дома въезжала машина. Красная. Судя по очертаниям, «Вольво».
Глеб раздумывал всего пару секунда, а потом принял решение. Главное – выбрать правильный угол соприкосновения с бампером: чем острее угол, тем меньше сила удара. Наука, известная любому дорожному аферисту.
Удар, визг тормозов, вскрик. Хлопанье дверцы, дробный стук каблучков.
– Господи! Вы что, с ума сошли!
– Прости… те.
Глеб сел на асфальте и потер ушибленное бедро. Брюнетка присела на корточки рядом с Глебом.
– Сильно я вас? – встревоженно спросила она.
– Не знаю.
Он вгляделся в ее лицо, ища сходство с факс-фотографией, которая лежала у него в кармане. Правильные строгие черты лица, черные глаза, тонкий нос с немного хищными ноздрями… Да, это была она, Маргарита Князева.
– Тряхните головой! – потребовала женщина.
– Не надо.
– Да тряхните же! Это важно!
Глеб легонько мотнул головой.
– Ну? – спросила она. – Чувствуете головокружение и тошноту?
– Да вроде нет.
– Отлично, – с облегчением вздохнула брюнетка. – Значит, сотрясения нет. О боже, свалились вы на мою голову! Ну что – звонить в «Скорую», что ли?
Корсак пожал плечами:
– Ну…
– Или, может быть, так? – с надеждой спросила брюнетка.
– Так? – Глеб поморщился от боли в ноге. – Это как?
Несколько секунд она размышляла, затем решительно достала из сумочки кошелек.
– Знаете что… У меня есть триста долларов…
– Не надо, – сказал Глеб.
Лицо женины на мгновение окаменело.
– Понимаю. Этого мало. Но я могу снять с карточки еще. За углом есть банкомат, и я…
– Мне не нужны деньги, – сказал Глеб. Посмотрел ей в глаза и добавил: – Достаточно простого извинения.
– Извинения? – Взгляд брюнетки стал неприязненным и подозрительным. – Не понимаю… В чем тут подвох?
– Ни в чем, – сказал Глеб. – Подвоха нет.
Женщина некоторое время с удивлением смотрела на Корсака, потом тихо произнесла:
– Извините. Это все?
Глеб покачал головой:
– Нет.
На лице брюнетки отобразилось понимание.
– Ясно, – вздохнула она. – Значит, подвох все-таки есть!
– Нет никакого подвоха, – сказал Глеб. – Просто… мне нужно привести себя в порядок. Почистить пиджак, умыться… Не пойду же я в таком виде в метро. – Он посмотрел на двенадцатиэтажку. – Вы тут живете?
– Да, – слегка растерянно произнесла брюнетка. – В этом доме.
– Могу я…
Глеб не закончил фразу, предоставив женщине самой ее домыслить. Пару секунд она смотрела на него, затем тяжело вздохнула и сказала без всякого энтузиазма:
– Да. Да, конечно. Вы можете зайти ко мне и привести себя в порядок.
– Отлично.
Глеб благодарно улыбнулся, оперся ладонью на бордюр и встал на ноги.
– Крайний подъезд, – сказала брюнетка и взяла было его под руку, намереваясь помочь, но тут же смутилась и отпустила его локоть. – Тут рядом.
6
– Ванная комната вот здесь. Можете пока умыться, а я принесу вам одежную щетку.
Глеб снял пиджак и рубашку, умылся до пояса. Расстегнул брюки, спустил их и осмотрел ушибленное бедро. Синяк был внушительный.
За спиной у Глеба скрипнула дверь.
– Ой, простите, – смущенно произнесла брюнета.
– Ничего страшного.
Она отвернулась и, не глядя, протянула ему щетку.
– Я успела заметить синяк, – сказала она голосом человека, который не слишком-то привык проявлять участие. – Вероятно, вам очень больно?
– Терпимо.
Глеб застегнул брюки, взял щетку, поднял со стула пиджак и принялся счищать грязь.
Женщина не уходила.
– Знаете… – проговорила она, по-прежнему не глядя на Корсака. – Мне правда жаль. Ума не приложу, как это могло случиться? Обычно я хорошо вожу.
– Я виноват не меньше вашего, – сказал Глеб, орудуя щеткой. – Кстати, как вас зовут?
– Меня? – Она машинально взглянула на Корсака, скользнула взглядом по его худой мускулистой фигуре и отвернулась. – Маргарита Игоревна. Но какое это имеет значение?
Глеб отложил щетку и улыбнулся:
– Маргарита Игоревна, чаем напоите?
Князева колебалась.
– Я не выпью больше одной чашки, – заверил ее Глеб. – И даже могу за нее заплатить.
– Глупости, – нахмурилась Маргарита Игоревна. – Я не расположена к беседе, и у меня есть свои планы… Но если вы так сильно хотите чаю…
– Очень хочу, – сказал Глеб. – Мне надо немного посидеть и отдохнуть. Сами понимаете – такое потрясение…
– Что ж… – Она поджала губы. – Я поставлю чайник. Как только закончите – жду вас в кухне.
Князева ушла. Глеб еще немного поработал щеткой, устраняя следы своего падения, надел рубашку и пиджак, посмотрел на себя в зеркало и пробормотал:
– Будет обидно, если все это зря.
Через пару минут Глеб расположился в мягком кресле, выслушивая сухую, обрывочную речь Маргариты Игоревны:
– Располагайтесь вот тут. Да, тут вам будет удобно. Какой чай вам заварить?
– Обычный, черный, – сказал Глеб, с наслаждением откинувшись на спинку кресла.
– С сахаром?
– Да.
– Ничего, если из пакетика?
– Сгодится.
Глеб вытянул ушибленную ногу и принялся наблюдать, как Маргарита Игоревна хлопочет у стола. Время от времени она поглядывала на него, быстро и недовольно – было видно, что ей было неуютно под его взглядом.
Вскоре Князева поставила перед Глебом блюдце с чашкой. Положила на блюдце чайную ложку и
