волноваться было преждевременно, однако у Глеба, как у любого хорошего журналиста, было чутье на опасность, и сейчас это чутье говорило ему, что беда уже случилась.

«Телефон абонента выключен или находится вне действия сети», – холодно проговорил женский голос.

Глеб опустил руку, мобильник едва не выпал из его разжавшихся пальцев, но он успел его подхватить, уткнулся взглядом в дисплей, быстро нашел номер телефона Стаса Данилова и нажал на кнопку связи.

Стас, как это обычно и бывало, отозвался сразу же:

– Слушаю!

– Стасис, это Глеб. Глеб Корсак.

– Здравствуй, Корсак! Что-то случилось?

– Да! Кажется… Маша исчезла.

– Я не понял… Повтори!

– Маша пропала! Бери Толю и срочно приезжай сюда.

– Что скажешь? – спросил Глеб у здоровяка Волохова, протягивая ему пачку «Кэмела».

– Ничего определенного, – ответил тот, доставая сигарету.

Они закурили. Толя покосился на бледное лицо Корсака и сказал:

– Может, не стоит пока волноваться? Мало ли что могло случиться. Вдруг она сама выключила телефон? Так бывает, когда люди ссорятся.

Глеб нахмурился:

– Мы не ссорились.

– Ты мог об этом не знать, – пожал плечами Волохов. – Может, она увидела тебя в компании красоток, ну и… Женщины, они ведь все замечают и из всего делают выводы. Часто – скоропалительные. Ты вот что, Глеб… Припомни-ка все места, где она, по-твоему, могла бы быть. Телефоны, адреса… А мы все проверим.

Толя сунул сигарету в губы и потянулся за блокнотом, который всегда таскал с собой.

Глеб посмотрел на Волохова потемневшими от горя глазами и хрипло проговорил:

– Записывай.

…Продиктовав все, что хотел сказать, Глеб потянулся в карман за сигаретами и зажигалкой. Пальцы у него подрагивали, но он справился. Едва он выпустил первое облако дыма, как подошел эксперт- криминалист Паша Скориков. Невысокий, темноволосый, Скориков стянул с рук перчатки и сказал:

– Глеб прав. Машу похитили.

Эти слова произвели мрачный эффект. Лица мужчин словно бы осунулись.

– Обоснуй, – потребовал Стас.

– Недалеко от черного входа, вон за теми деревьями, люди видели припаркованную машину. Я проверил и нашел рядом следы мужских ботинок. Земля там очень влажная. Кто-то шел напрямик, скрываясь от света фонарей. На кустах сломаны ветки. А следы очень глубокие. Гораздо глубже, чем у меня. Тот, кто их оставил, шел не просто так. Он… кого-то нес.

– Машу, – сказал Глеб. – Он нес Машу!

– Да. – Скориков смущенно отвел взгляд. – Судя во всему.

– Что насчет машины? – спросил Данилов.

– Иномарка, – ответил Паша. – Какой-то «японец». Темного цвета. Больше ничего не известно.

– Понятно.

Глеб поймал на себе взгляд Стаса и невольно вздрогнул. Во взгляде этом было столько неприязни, что у Глеба пересохли губы. Было очевидно, что Стас во всем винит Глеба.

Паша хотел что-то добавить, но Стас прервал его жестом и, по-прежнему глядя на Корсака, поинтересовался:

– Ну как?

– Что – как? – не понял Глеб.

– Хорошо развлекся?

Корсак поморщился:

– Стас, кончай.

Волохов положил на плечо Стасу огромную ручищу и тихо проговорил:

– Стас, не надо.

Данилов несколько секунд молчал, вздохнул и сказал:

– Ладно. Дело – прежде всего. Надаю тебе по шее в следующий раз.

– Предупреди когда, – негромко отозвался Глеб. – Чтобы я успел ее вымыть.

– Если бы Лицедей хотел ее убить – убил бы сразу, – сказал Толя. – А раз похитил, значит, выдвинет требования.

– Лицедей?..

– Да. Просто вырвалось… Это из той песни, которую он пел в ролике… «Я шут, лицедей, добряк и злодей…»

Скориков зашагал к своей машине.

С крыльца спустилась ослепительно-красивая брюнетка в стильном светлом пальто. Подошла к Глебу, кивнула операм и спросила:

– Глеб, ты можешь мне объяснить, что случилось?

– Не сейчас, Алена, – хмуро ответил он.

Она неуверенно улыбнулась. Вгляделась с тревогой в его лицо и тихо произнесла:

– Ты плохо выглядишь. Хочешь, я отвезу тебя домой?

– Нет, – отчеканил Корсак. – Спасибо. Всего хорошего, Алена!

Красавица на мгновение нахмурилась, тряхнула блестящими черными волосами и сказала:

– Что ж… Позвони мне, когда что-то прояснится. Надеюсь, ты еще не удалил мой номер из справочника?

– Нет… Не знаю.

– Тогда я сама тебе позвоню. Через час или два. Всего доброго! – попрощалась она с операми, повернулась и зашагала к автостоянке.

Мужчины проводили ее взглядами.

– Красивая, – резюмировал Толя Волохов.

– И с огоньком в глазах, – подтвердил Стас, ухмыльнувшись. Взглянул на Глеба: – Близкая знакомая?

– Была когда-то, – ответил тот.

– Надеюсь, ты не забыл представить ее Маше?

Глеб пропустил его ехидную реплику мимо ушей.

– Как вы думаете ее искать? – спросил он, выпуская табачный дым изо рта.

– Как обычно, – ответил Стас. – Процедура отлаженная, не беспокойся. И все-таки я не понимаю… Как ты мог отпустить Машу с каким-то незнакомым мужиком?!

Глеб ответил терпеливо:

– Я уже тебе говорил, Стас: я потерял ее из виду и не заметил, как она ушла.

– Она пришла на вечеринку с тобой, так?

– Так.

– А потом ты «потерял ее из виду» и вспомнил о ней черт-те сколько времени спустя… Чем таким важным ты занимался? Клеил какую-нибудь бабу?

Кровь отхлынула от щек Глеба. Он двинулся на Стаса:

– Послушай ты, Пинкертон недорезанный…

– Тише, тише! – Волохов встал между ними.

– Нет, это ты послушай, – прорычал Стас и ткнул в Глеба пальцем. – Если с головы Маши упадет хоть один волос, я тебя…

– Стас, – пробасил Волохов и положил другу ладонь на грудь.

Тот осекся и облизнул губы, не сводя пылающих глаз с лица Корсака.