Я сразу понял, о ком она говорит, или, по крайней мере, я надеялся, что понял:
- Амма, мы пытаемся вызвать Мэйкона?
Амма погрустнела:
- Я хотела бы сказать, что это так, но куда бы Мелхиседек ни ушел, мы не можем туда попасть.
- Пора, — Твила вытащила что-то из кармана и посмотрела на Амму и Аурелию. Их поведение ощутимо изменилось. Теперь все трое были заняты делом, даже если это было дело по пробуждению мертвых. Аурелия прижала открытые ладони к губам и тихо проговорила в них.
— Моя сила — ваша сила, сестры, — она бросила крошечные камушки в центр круга.
- Лунные камни, — прошептала Лив.
Амма вытащила мешок с куриными костями. Этот запах я узнал бы везде. Это был запах кухни у меня дома.
- Моя сила — ваша сила, сестры.
Амма бросила кости в круг к лунным камням. Твила разжала ладонь, у нее на руке лежала маленькая фигурка птички. Твила заговорила, наделяя птичку силой:
— Один в этот мир, другой в тот мир войдет, откроет двери тому, кто придет.
Она начала петь, громко и быстро, незнакомые слова взмывали в воздух. Ее глаза закатились, но веки оставались открытыми. Аурелия тоже начала петь, потряхивая длинными нитями с кистями бусин. Амма схватила меня за подбородок, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Я знаю, что это будет нелегко, но есть вещи, которые ты должен знать.
Воздух в центре Круга Образов начал кружиться и сгущаться, создавая тонкий белый туман. Твила, Аурелия и Амма продолжали петь, достигая крещендо. Туман, казалось, повиновался им, набирая скорость и плотность, закручиваясь вверх, как зарождающийся торнадо.
Без предупреждения, Твила резко вдохнула, как будто это был ее последний вздох. Туман, вслед за воздухом, исчез у нее во рту. С минуту я думал, что она сейчас упадет замертво. Она сидела с абсолютно прямой спиной, настолько прямой, что можно было подумать, что она привязана к дыбе, глаза все так же были устремлены внутрь нее, рот — открыт.
Линк отступил на безопасное расстояние, в то время как Лив потянулась вперед, намереваясь помочь Твиле, но Амма перехватила ее руку на полпути.
— Жди.
Твила выдохнула. Белый туман вырвался из ее рта, поднимаясь над кругом. Принимая форму. Туман закручивался вверх, своим движением создавая тело. Босые ноги, выглядывающие из-под белого платья, туловище, заполняющее платье подобно тому, как воздух наполняет воздушный шарик, придавая ему форму. Это был Морок, проступающий из тумана. На моих глазах из ползущего вверх тумана образовалось тело, потом длинная шея и, наконец, лицо.
Это была…
Моя мама.
Смотревшая на меня светящимся, неземным взглядом, свойственным только Морокам. Но если не обращать внимания на прозрачность, она была очень похожа на мою маму. Веки затрепетали, и она взглянула на меня. Морок не просто выглядел, как моя мама, это и была моя мама.
Она заговорила, и ее голос был мягким и мелодичным, именно таким, как я помнил:
- Итан, дорогой, я ждала тебя.
Я смотрел на нее, не в силах что-либо сказать. Ни в одном моем сне со дня ее смерти, ни на одной фотографии, ни в одном воспоминании она не была так реальна, как сейчас.
- Мне так многое надо рассказать тебе, и так о многом придется умолчать. Я пыталась указать тебе путь, послать тебе песни…
Она посылала мне песни. Песни, которые могли слышать только мы с Леной. Я заговорил, но мой голос звучал отдаленно, как если бы это был вообще не мой голос. Семнадцать лун — Предвестница.
- Это была ты, все это время.
Она улыбнулась:
- Да. Ты нуждался во мне. Но теперь ты нужен ему, и он нужен тебе тоже.
- Кто? Ты говоришь о папе? — но я знал, что она говорит не о нем. Она говорила о другом человеке, который так много значил для нас обоих. Мэйкон.
Она не знала, что его больше нет.
- Ты говоришь о Мэйконе? — я увидел искру узнавания в ее глазах. Я должен был сказать ей. Если бы что-то случилось с Леной, я хотел бы, чтобы кто-то сказал мне об этом. Независимо от того, насколько изменились наши отношения. — Мэйкона больше нет, мама. Он умер несколько месяцев назад. Он не может мне помочь.
Я смотрел, как она мерцает в лунном свете. Она была так же прекрасна, как в последний раз, когда я видел ее, когда она обняла меня на залитом дождем крыльце, прежде чем я ушел в школу.
- Послушай меня, Итан. Он всегда будет с тобой. Только ты можешь спасти его, — ее образ начал таять.
Я потянулся, отчаянно пытаясь прикоснуться к ней, но моя рука только скользнула по воздуху.
— Мама?
— Луну Призвания уже вызвали, — она исчезала, растворяясь в ночи. — Если Тьма возьмет верх, Семнадцатая Луна будет последней.
Я уже почти не видел ее. Туман снова медленно закручивался над кругом.
— Торопись, Итан. Времени у тебя немного, но ты можешь сделать это. Я верю, — она улыбнулась, а я старался запомнить выражение ее лица, потому что знал, что она ускользает.
— Что если уже слишком поздно?
Я слышал ее удаляющийся голос:
— Я пыталась обезопасить тебя. Стоило догадаться, что не получится. Ты всегда был особенным, — я смотрел на белый туман, бурлящий, как мой живот. — Мой милый солнечный мальчик, я буду думать о тебе. Я люблю…
Слова растворились в пустоте. Моя мама была здесь. В течение нескольких минут я видел ее улыбку и слышал ее голос. А теперь она ушла. Я снова ее потерял.
— Я тоже люблю тебя, мама.
