Магов.
На Ленином лице отразилась боль, но она тут же взяла себя в руки:
- Ты до смерти хотел этого, не правда ли? Теперь ты спокойно можешь сбежать со своей Смертной подружкой, — слово «
Лена закипела. По потолку, из того места, откуда рухнула люстра, поползли трещины.
Какую бы боль она ни испытывала до этого, теперь это чувство затмила злость.
- Ты вернешься в баскетбольную команду к началу учебного года, и она сможет присоединиться к группе поддержки. Эмили и Саванна ее полюбят.
Я услышал треск, и кусок штукатурки разбился об пол рядом со мной.
В груди все сжалось. Лена ошибалась, но я не мог не думать о том, насколько проще было бы встречаться с обычной, Смертной девушкой.
Еще один кусок упал. Теперь я был покрыт чудесной белой пылью ее обрушившегося потолка, а пол вокруг меня был усеян разбившимися кусками.
Она боролась со слезами.
Я чувствовал, как она исчезает, выталкивая меня из своих мыслей и сердца.
- Ты принадлежишь кому-то, подобному тебе, а я — подобному мне, кому-то, кто понимает, через что мне приходится проходить. Я уже не та, кем была несколько месяцев назад, но, я думаю, мы оба это и так знаем.
Она отвернулась.
Я едва различал ее голос в своей голове. Я шагнул к ней поближе. Мне было неважно, что она сделала и что между нами, может быть, все кончено. Я не мог видеть, как она уничтожает себя.
Я прижал ее к своей груди и обхватил руками, как будто она тонула, и я хотел вытащить ее из воды. Я чувствовал каждый дюйм ее холодного тела. Ее пальцы касались моих. Моя грудь онемела в том месте, куда она прижалась лицом.
Последние слова она прошептала. Я перебирал ее волосы. Я не мог ее отпустить. Казалось, она плакала, но я не был в этом уверен. Я посмотрел на потолок, оставшиеся куски штукатурки вокруг дыры начали трескаться, и, казалось, остатки крыши в любую минуту могли на нас обрушиться.
Так оно и было, но я не хотел, чтобы она отвечала. Мне хотелось продлить этот момент подольше. Я хотел обнимать ее и притворяться, что она до сих пор моя.
— Моя семья через два дня уезжает. К тому времени, когда они завтра проснутся, я уже уйду.
- Ли, ты не можешь…
Она дотронулась до моих губ.
- Если ты когда-нибудь любил меня, а я знаю, что любил, не вмешивайся. Я не могу позволить остальным дорогим мне людям погибнуть из-за меня.
— Лена.
- Это мое проклятье. Только мое. Позволь мне его принять.
- А что, если я скажу «нет»?
Она на меня посмотрела, ее лицо помрачнело:
- У тебя нет выбора. Если ты завтра приедешь в Равенвуд, я тебе гарантирую, что ты не захочешь разговаривать. Не сможешь.
- Ты собираешься наложить на меня заклятье? — это была невидимая черта между нами, которую она никогда не переступала.
Она улыбнулась и прижала палец к моим губам.
-
- Ты не сделаешь этого.
- Уже сделала.
Ну вот. Приехали. Единственное, что между нами оставалось — это невообразимая сила, которую она никогда против меня не применяла. Ее глаза ярко горели золотом. В них не было даже намека на зеленый цвет. Я знал, что означают ее слова.
— Поклянись, что ты сюда не вернешься, — Лена выскользнула из моих рук и отвернулась. Она больше не хотела, чтобы я видел ее глаза, а я не мог больше в них смотреть.
- Клянусь.
Она не сказала ни слова. Кивнув, она смахнула катившиеся по щекам слезы. Когда я выходил из комнаты, там начался настоящий дождь из штукатурки.
***
Я прошелся по комнатам Равенвуда в последний раз. Чем дальше я двигался, тем темнее становился дом. Лена уходит. Мэйкон ушел. Все уходят, и дом омертвеет. Я провел пальцами по полированному красному дереву перил. Я хотел запомнить запах лака, гладкость старого дерева, едва уловимый запах импортных сигар Мэйкона, жасмина Конфедерации, красных апельсинов и книг.
Я остановился возле двери в спальню Мэйкона. Выкрашенная в черный цвет, она была похожа на любую другую дверь этого дома. Но она не была любой другой, и Страшила спал напротив нее, ожидая хозяина, который никогда не вернется. Он больше не был похож на волка, просто обычная собака. Без Мэйкона он был потерянным, как и Лена. Страшила посмотрел вверх на меня, едва подняв голову.
Я взялся за дверную ручку и толкнул дверь. Комната Мэйкона была точь-в-точь такой, как я ее запомнил. Никто не посмел накрыть тут что-либо чехлами. Огромная кровать из черного дерева с балдахином сияла посреди комнаты, как будто ее тысячу раз полировали Дом или Кухня — невидимая прислуга Равенвуда. Черные деревянные ставни делали комнату абсолютно темной, невозможно было определить день сейчас или ночь. В высоких подсвечниках стояли черные свечи, с потолка свисала черная кованая люстра. Я узнал магический рисунок, выжженный на железе. Я не сразу понял, откуда он мне знаком, но потом вспомнил.
Я видел его у Ридли, Джона Брида и в «Изгнании». Метка Темного Мага. Татуировка, которая была у всех у них. Они были разные, но чем-то неуловимо похожие. Больше похожие на клеймо, чем на татуировки, как будто их выжигали, а не накалывали.
Я вздрогнул и взял с комода небольшую вещицу. Это была рамка с фотографией Мэйкона и какой-то женщины. Я видел, что они стояли рядом, но в комнате было темно, и я мог разглядеть только ее силуэт, скрытый тенью. Интересно, это Джейн?
Сколько тайн Мэйкон унес с собой в могилу? Я попытался поставить рамку на место, но было слишком темно, я промахнулся, и фотография упала. Когда я наклонился за ней, то заметил, что уголок ковра на
