— Что сейчас произошло? — Лив искала ответы у Аммы и Аурелии.
Я проследил за взглядом Лены через громадный скальный массив и понял причину её молчания. Она была в шоке, ее взгляд был прикован к одному знакомому лицу.
— Что ж, судя по всему, Абрахам вмешался в Порядок вещей, — Мэйкон стоял у входа в пещеру, обрамлённый светом луны, которая начала срастаться обратно. Рядом с ним стояли Леа и Бэйд. Я не знал, как долго он там стоял, но, взглянув в лицо Мэйкона, мог сказать, что он видел всё. Он медленно пошёл вперед, все еще заново привыкая ходить по земле. Бэйд шла за ним по пятам, а Леа придерживала его за руку.
Лена обмякла при звуке его голоса, голоса из могилы. Я услышал мысль, едва слышную. Она боялась даже думать об этом.
Она побледнела. Я вспомнил, что чувствовал, когда увидел на кладбище свою маму.
— Впечатляющий фокус вы с Сарафиной провернули, чтобы добиться своего, дед. Этого у тебя не отнять. Вызвать Луну Призвания раньше срока? Ты превзошёл себя, правда, — голос Мэйкона эхом отразился от стен пещеры. Воздух был неподвижен, и стояла такая тишина, что не было слышно ничего, кроме тихого плеска волн. — Конечно же, стоило мне узнать, что это твоих рук дело, как я уже не смог остаться в стороне, — Мэйкон выжидал, словно рассчитывая на ответ. Но не получив его, рявкнул: — Абрахам! Узнаю в этом твой почерк.
Пещера задрожала. Из зазубренной трещины в потолке посыпались камни, ударяясь об пол. Казалось, будто вся пещера вот-вот обрушится. Небо потемнело. Зеленоглазый Мэйкон — Светлый Маг, если именно им он теперь являлся, — казался даже более сильным, чем инкуб, которым он был прежде.
Рокочущий смех разнесся в пещере. Внизу на мокрый пол пещеры, который больше не освещала луна, из тени выступил Абрахам. Со своей белой бородой и подходящим белым костюмом он выглядел как безобидный старик, а не как темнейший из Кровавых инкубов. Хантинг держался около него.
Абрахам встал над Сарафиной, чье тело лежало на земле. Она стала почти белой, покрывшись толстым слоем инея и превратившись в ледяной кокон.
— Ты звал меня, мальчишка? — старик снова засмеялся, резко и отрывисто. — Ох уж это высокомерие юности. Через сотню другую лет ты узнаешь свое место, внук.
Я попытался мысленно подсчитать поколения между ними — четыре, может быть, даже пять.
— Я хорошо знаю свое место, дед. К несчастью, и это в особенности странно, я верю, что я буду тем, кто тебе укажет на твое.
Абрахам неспешно пригладил свою бороду:
— Малыш Мэйкон Равенвуд. Ты всегда был пропащим парнем. Но это твоё дело, а не моё. Кровь есть кровь, как Тьма есть Тьма. Тебе следовало бы помнить, куда простирается твоя преданность, — он, помолчав, перевел взгляд на Лею. — Хорошо бы ты тоже об этом помнила, дорогая. Но тебя, к сожалению, воспитал Маг, — он пожал плечами.
На лице Леи явно отразилась злость, но и страх тоже был заметен. Оно была бы не прочь схватиться с Кровавой стаей, но бросать вызов Абрахаму она не хотела.
Абрахам взглянул на Хантинга:
— К слову о пропащих, а где Джон?
— Смылся. Трус.
Абрахам резко повернулся к Хантингу:
— Джон не способен на трусость. Это не в его характере. И его жизнь значит для меня больше, чем твоя. Потому я тебе советую его отыскать.
Хантинг опустил взгляд и кивнул. Интересно, почему Джон Брид так важен для Абрахама, которому, по-видимому, ни до кого нет дела?
Мэйкон внимательно наблюдал за Абрахамом:
— Трогательно видеть, как ты беспокоишься о своём мальчике. Я искренне надеюсь, что ты сможешь его найти. Я знаю, как это больно — потерять ребёнка.
Пещеру снова затрясло, и камни полетели к нашим ногам.
— Что ты сделал с Джоном? — в гневе Абрахам уже меньше казался безобидным стариком и больше походил на демона, каковым он в действительности и являлся.
— Что я с ним сделал? Думаю, вопрос в том, что ты с ним сделал? — чёрные глаза Абрахама сощурились, но Мэйкон лишь улыбнулся. — Инкуб, который может выходить на солнечный свет и сохранять силу без питания… потребовалось бы весьма специфичное наследование двух признаков одновременно, чтобы создать у ребёнка эти способности. Согласен? Говоря научно, тебе нужны были бы признаки смертного, но всё же этот мальчик, Джон, обладает способностями Мага. У него не может быть троих родителей, что означает, его мать была…
Лия ахнула:
— Кукловодом.
Каждый присутствующий Маг отреагировал на это слово. Удивление разнеслось словно рябь, воздух будто стал еще холоднее. Только Амма выглядела невозмутимой. Она сложила руки на груди и впилась взглядом в Абрахама Равенвуда, словно он был ещё одним цыплёнком, которого она собиралась ощипать, освежевать и сварить в своей помятой кастрюле.
Я попытался вспомнить, что Лена рассказывала мне о Кукловодах. Это метаморфы, наделённые способностью принимать чей-то человеческий облик. Они не просто вселяются в тело смертного, как Сарафина. Кукловоды могут по-настоящему становиться этими смертными на непродолжительные периоды времени.
Мэйкон улыбнулся:
— Точно. Магом, который может становиться человеком на время, достаточное для зачатия ребёнка с ДНК смертного и Мага с одной стороны и инкуба с другой. Ты немало потрудился, верно, дед? Я и не представлял, что в свободное время ты занимаешься селекцией.
Глаза Абрахама почернели:
— Ты единственный, кто запятнал собой Порядок вещей. Сначала своей безрассудной страстью к Смертной, а затем изменением своей собственной природы ради защиты этой девчонки, — Абрахам покачал головой, как будто Мэйкон был не более чем импульсивным подростком. — И к чему это привело? Теперь дитя Дюкейн раскололо луну. Знаешь ли ты, что это значит? Угроза, которую она навлекла на всех нас?
— Судьба моей племянницы тебя не касается. У тебя, кажется, и так хлопот полон рот с твоим научным экспериментом. Хотя я не могу не интересоваться, зачем он тебе нужен, — зеленые глаза Мэйкона вспыхнули, когда он это сказал.
— Будь осторожнее со словами, — Хантинг шагнул вперёд, но Абрахам взмахнул рукой, и тот остановился. — Убив однажды, убью тебя и дважды.
Мэйкон покачал головой:
— Детский лепет, Хантинг. Если планируешь свой жизненный путь в качестве подхалима деда, тебе придётся поработать над подачей текста, — Мэйкон вздохнул. — А теперь спрячь свой хвост промеж ног и следуй за хозяином словно верный пёс.
Выражение лица Хантинга ожесточилось.
Мэйкон перевел взгляд на Абрахама:
— И да, дед, как бы ни хотелось мне ознакомиться с твоими лабораторными записями, думаю, тебе пора уходить.
Старик засмеялся. Холодный ветер закружил вокруг него, со свистом проносясь меж скал.
— Думаешь, ты можешь помыкать мной как мальчиком на побегушках? Ты не будешь произносить моё имя, Мэйкон Равенвуд. Ты будешь выкрикивать его. Ты напишешь его кровью, — ветер вокруг Абрахама усилился, его галстук хлестал его по телу. — А когда ты умрёшь, к моему имени по-прежнему будут относиться с почтением, а твоё будет забыто.
Мэйкон посмотрел ему в глаза без малейшего намёка на страх:
— Как разъяснил мой математически одарённый брат, однажды я уже умер. Придётся тебе придумать что-нибудь новое, старик. А то это становится скучным. Позволь посмотреть, как ты исчезнешь.
