неожиданности!

Карлайль изумленно смотрел то на сестру, то на Джойс. Мисс Карлайль, всегда такая твердая, равнодушная и суровая, с трудом скрывала свое волнение. Джойс была смущена не меньше. Карлайль, поняв, что от них не добиться разъяснений, нахмурил брови и направился в комнату больной. Джойс и мисс Карлайль остались в коридоре на площадке.

Карлайль подошел прямо к постели, желая сказать несколько утешительных слов.

— Миссис Вин, меня очень огорчает…

Вдруг он остановился, изумленный, растерявшийся, опустил руки и задрожал всем телом. Кто это? Кто лежит перед ним в постели? Привидение… нет, тень — тень Изабеллы! Вне себя от ужаса, он сделал несколько шагов назад.

— Арчибальд! — простонала умирающая, протягивая к нему руки. — Не уходи! Останься, останься на одну минуту! Поговори со мной, скажи мне, что ты меня прощаешь, и я умру счастливее.

— Изабелла, — пробормотал он, не понимая, что говорит. — Изабелла… разве ты была миссис Вин?

— Да, сжалься над моими страданиями! Я воспользовалась тем, что меня считали погибшей, чтобы поселиться здесь, под этой кровлей… О, прости меня!

Карлайль не знал, что и думать. Голова его горела.

— Я не могла больше жить вдали от тебя… вдали от моих детей… мое сердце разрывалось от боли… я сходила с ума! С тех пор как я имела слабость покинуть тебя, я не знала ни минуты покоя. Угрызения совести неотступно преследовали меня с того рокового часа, как я переступила порог этого жилища. Вот, посмотри, Арчибальд, посмотри, — прибавила она в лихорадочном бреду, — вот что сделало угрызение совести, — и она указала ему на свои безжизненные руки, на свои поседевшие волосы. — Я страдала, насколько возможно страдать!

— Почему ты убежала? — спросил Карлайль спокойным, почти строгим голосом.

— Как! Неужели ты до сих пор этого не понял?.. Так знай же, я покинула тебя только потому, что слишком любила.

Карлайль вздрогнул. Недоверчивая и даже презрительная улыбка мелькнула на его губах.

— О! Не смотри на меня так, — продолжала несчастная женщина. — Ты видишь — силы мне изменяют, но я хочу убедить тебя. Я нежно любила тебя, я любила тебя до безумия, и это меня погубило. Я ревновала тебя. Я думала, что ты изменил мне, что ты отдал свое сердце другой… И тогда, руководимая одной только ревностью, прислушиваясь к голосу одного только недоверия, я сдалась… я поверила обещаниям этого низкого человека, его признаниям в любви — и он указал мне средство отомстить тебе. Но подозрения мои были несправедливы и безосновательны, не правда ли?

Карлайль стоял возле постели Изабеллы.

— О, ответь мне! — взмолилась она. — Я несправедливо подозревала тебя?

— Как ты можешь у меня это спрашивать? Ты слишком хорошо знала меня, Изабелла.

— Я была как безумная, Арчибальд! Но можешь ли ты простить меня, забыть прошлое?

— Простить? Да, я тебя прощаю, но я не в силах забыть того, что было.

— О! Не говори этого! Обещай мне забыть прошлое, — продолжала она, и по ее впалым щекам текли горячие слезы. — Помни только те дни, когда ты встретил меня здесь, в этом замке, при жизни моего отца, — молодой, невинной девушкой. Помни меня как Изабеллу Вэн. О, Арчибальд! Помнишь ли ты то благословенное время? Помнишь ли, с какой безмерной нежностью ты утешал меня, когда умер мой отец? А помнишь ли, как ты положил банковский билет на колени бедной сироты? И как ты приехал в Марлинг? А твой первый поцелуй? О, Арчибальд, помнишь, как мы с тобой обвенчались и как нам весело и отрадно жилось вместе? Потом у нас родилась маленькая Изабелла! Я заболела… и помнишь, как горячо ты благодарил Господа, когда я начала выздоравливать?..

Да, да, все это он отлично помнил! И сердце его разбилось бы, если бы он ответил на все эти вопросы. Одну руку он крепко прижал к сердцу, как бы желая унять его биение, а другой машинально перебирал длинные и сухие пальцы умирающей.

— Можешь ли ты в чем-нибудь упрекнуть меня? — спросил он кротко.

— Упрекнуть! — повторила она. — Упрекнуть тебя, который окружал меня самыми нежными ласками и заботой! О! Как только я подумаю о высоте твоей души, о твоем добром сердце, мне становится стыдно смотреть тебе в лицо. О, как жестоко я раскаиваюсь в своей ошибке! Подумай, чего мне стоило решиться приехать сюда, под эту кровлю! Подумай, насколько тяжело мне было видеть, как ты окружаешь свою жену той любовью, которая когда-то принадлежала мне одной… Да, я еще горячее полюбила тебя с тех пор, как потеряла на это всякое право. Чего только не перенесла я! Подумай, как изнывало мое сердце при виде страданий Уильяма, когда я стояла вместе с тобой возле постели умирающего ребенка и не смела крикнуть: «Дитя мое!» А когда малютка умер, ты утешал свою жену, между тем как я не смела облегчить свое истинное материнское горе даже слезами. Как жестоко поразило меня наказание Божье!..

— Что заставило тебя вернуться сюда?

— Я уже говорила: моя любовь к тебе и к детям.

— Это было дурно, очень дурно, Изабелла!

— Да, я знаю! Но ты видишь, как жестоко покарало меня небо за мою ошибку! Я хотела уйти отсюда, чтобы умереть в другом месте, но смерть неожиданно настигла меня здесь. Да, это было дурно! Быть может, то, что мы сейчас видимся, также дурно. Но ведь я… умираю… Мне остается прожить еще несколько… мгновений. Неужели кто-нибудь решится порицать это последнее прощание? Когда-то ты был моим мужем, Арчибальд, и мне хотелось бы умереть, унеся с собой в могилу твое прощение.

— Я уже простил тебя…

— Но не забыл, Арчибальд… И, быть может, никогда не забудешь? Я умираю, Арчибальд… Будь добр к нашим детям… и пусть твоя привязанность к другим детям не вытеснит из твоего сердца должной любви к нашим!

— Разве я заслужил этот упрек, Изабелла? Разве я не так же нежно люблю Люси и Арчибальда, как любил прежде?

— О да! — простонала она. — Как ты любил прежде и как продолжал бы любить, если бы не мое недостойное поведение…

— Да, да! — Его голос невольно дрогнул.

— Арчибальд, послушай! Я скоро перейду в другой мир. Умоляю тебя… благослови меня… скажи мне одно… одно только слово любви… это меня… утешит. Это поможет мне умереть… спокойнее. Мое сердце жаждет этого. О, Арчибальд, моя душа не может без этого угаснуть!

Карлайль наклонился к ней, тихонько убрал несколько прядей волос со лба, и из глаз его брызнули слезы, которые он больше не в силах был сдерживать.

— Изабелла, — прошептал он, — ты разбила мне сердце, но да простит тебя Бог, как я теперь тебя прощаю!

— Прощай, — произнесла Изабелла. — Я верю, что ты простил меня, и умираю счастливее. Быть может, мы увидимся в лучшем мире, Арчибальд. Уильям сказал, что его ждет на небе мама, но он ошибся, мой милый ребенок уже там и ждет к себе свою маму.

Изабелла с трудом дышала. Крупные капли пота выступили на ее лице. Карлайль отер их своим платком.

— Прощай, Арчибальд! До свидания там, где мы когда-нибудь встретимся. Пусть память о бедной Изабелле сохранится в твоем сердце.

— Да… да… — прошептал он.

— Как! — воскликнула она, выпрямившись на постели. — Разве ты уходишь?

Она повернула к нему свое бледное лицо, порывисто схватила его руки и привлекла его к себе, а потом снова упала на постель. Карлайль несколько минут поддерживал ее, и голова его, отягченная горем, склонилась на подушку… и их губы встретились в последнем, прощальном поцелуе. Через несколько минут он вышел. К нему в кабинет явилась Корнелия.

— Что ты намереваешься делать? — спросила она, заметив, что он взялся за шляпу.

— Корнелия, ты, конечно, побудешь там, возле нее… А я иду послать телеграмму лорду Моунт- Сиверну. Все кончено… но это долг, который я желаю выполнить.