ждет меня на берегу ручья; она стережет лодку.

Без сомнения, ребенок думал о картине Мартена. Заметив на блюдечке несколько ягод земляники, Карлайль взял одну ягоду и выдавил сок на сухие губы ребенка.

— Папа, — продолжал Уильям, — а Христос будет с нами в лодке?

— Да, дорогой мой, Христос придет за тобой.

— Он проводит меня к Богу и скажет: вот маленький мальчик, нужно простить его, нужно дать ему место на небе, и за него я также пролил свою кровь. Знаешь, папа, моя мама умерла оттого, что горе разбило ей сердце.

— Очень может быть, Уильям, но не волнуйся так, мой милый.

— Папа, — вскрикнул ребенок, совершенно изнемогая, — мне трудно дышать! Где Джойс?

— Она сейчас придет.

Уильям, казалось, задремал. Карлайль несколько минут не произносил ни слова; потом, высвободив свои руки, собрался уйти.

— О, папа! — жалобно прошептал ребенок. — Не уходи… простись со мной!

Карлайль нежно поцеловал мальчика и залился слезами.

— Папа ненадолго уходит от тебя, — сказал он, выпрямляясь, — он вернется вместе с мамой.

— И с крошкой Артуром?

— И с крошкой Артуром, если ты желаешь. Постарайся успокоиться, дитя мое, и отдохнуть. Я очень скоро вернусь к тебе.

— Папа… прощай! — простонал в последний раз ребенок, но уже таким слабым голосом, что он не мог донестись до слуха отца.

Едва только дверь за Карлайлем затворилась, как Изабелла быстро вскочила с места. Лицо ее было страшно бледно.

— Уильям! — воскликнула она. — Уильям! В этот роковой час посмотри на меня как на свою мать!

Уильям поднял отяжелевшие веки и тотчас снова опустил их.

— Мою мать! — прошептал он. — Папа пошел за ней!

— Нет… нет, Уильям, я говорю не о ней… о себе. Разве ты меня не понимаешь? Я… я… твоя…

Она не окончила фразы. Не посмела. Даже тогда, когда смерть навсегда разлучала ее с Уильямом, у нее не хватило сил, не хватило мужества крикнуть: «Я твоя мать!»

Вошла Уилсон.

— Он спит? — спросила она.

— Да, да, оставьте меня. Я позвоню, когда вы мне понадобитесь.

Уилсон, всегда избегавшая чувствительных сцен, поспешно удалилась. Оставшись одна, Изабелла снова упала на колени, но на этот раз для того, чтобы послать свою молитву Богу и поручить ему душу невинного ребенка, покидавшую грешную землю. И вся ее жизнь, все ее несчастное существование промелькнуло перед ней. Она думала о своей прошлой жизни, о Карлайле, о том мимолетном луче счастья, который едва осветил ее жизнь. О, чего не отдала бы она в эту минуту, чтобы заслужить прощение, чтобы он, Карлайль, утешил ее хотя бы одной улыбкой, одним нежным, сочувственным словом!

Так она просидела больше часа. Никто не нарушал ее покоя; Уильям не произносил ни слова. Вдруг она встала и бросила на дверь блуждающий взгляд. В комнату вошла Джойс.

— Мистер Карлайль сказал мне, что Уильям желает меня видеть.

Джойс медленно подошла к постели ребенка. Она приподняла одеяло, чтобы взглянуть на личико ребенка, и отскочила от постели с горьким стоном.

Бедная мать потеряла всякое самообладание. Ее ребенок умер, умер, — и она этого не знала, не видела, как он испустил последнее дыхание! Последовала ужасная сцена. Изабелла устремилась к безжизненному телу Уильяма, обхватила руками охладевшую головку сына, затем начала плакать, кричать, рыдать, называя ребенка по имени, говоря ему: «Я твоя мать! Я твоя мать!»

Она била себя в грудь и срывала с глаз очки, мешавшие ей созерцать безжизненное тело обожаемого сына.

Страх овладел Джойс, холодный пот выступил у нее на висках. Поняв наконец ужасную истину, она подбежала к леди Изабелле и, схватив ее за руку, с нечеловеческой силой оттащила ее от постели умершего.

— Миледи! Миледи! Умоляю вас, успокойтесь! Не выдавайте себя таким образом!

Услышав этот титул, от которого она уже давно отвыкла, Изабелла застыла от ужаса.

— Миледи, — продолжала бедная служанка, — позвольте мне отвести вас в вашу комнату. Сейчас придут мистер и миссис Карлайль. Умоляю вас, подумайте о последствиях… Уйдем отсюда.

— Но как вы узнали меня? — спросила Изабелла глухим голосом.

— Миледи, я узнала вас в тот вечер, когда нас так напугали пожаром. С тех пор, миледи, я не знаю ни минуты покоя. Я приняла вас за привидение. Миледи, не будем терять времени, уйдем отсюда! Я слышу шаги мистера Карлайля…

Изабелла склонила голову и, покорно следуя за Джойс, прошептала:

— Сжальтесь надо мной, не выдавайте меня. Я уйду, я покину это жилище, клянусь вам!

— Не бойтесь, миледи, я ничего не скажу. Вот уже несколько месяцев, как я храню этот секрет и чуть было не сошла от этого с ума. О, миледи! Зачем вы вернулись сюда?

— Затем, чтобы еще раз увидеть моих детей! Я много страдала, вы должны это понять, Джойс. Я здесь, у моего мужа, а он женат на другой! Джойс, эта мысль убивает меня!

— Уйдем отсюда, — шептала Джойс. — Вот он идет!.. Я слышу!..

Изабелла согласилась пройти в дверь, ведущую в смежную комнату. Вернувшись одна в спальню, Джойс увидела Карлайля.

— Что с вами, Джойс? — спросил он глубоко взволнованным голосом.

— Сэр… господин мой… Уильям, Уильям…

— Он не умер, Джойс?

— Увы! Его уже нет, — прибавила она и удалилась, закрыв лицо обеими руками.

Карлайль затворил дверь, запер на ключ и, окинув комнату блуждающим взглядом, тихо подошел к постели, на которой лежало бесчувственное и холодное тело его сына. Опустившись на колени, он прошептал:

— Дитя мое! Мой бедный Уильям!.. О Боже! Прими в руки Твои эту юную душу, как ты уже принял к Себе, я надеюсь, душу его несчастной матери!

Леди Изабелла была больна и телом и душой. Джойс ни на минуту не отходила от нее и, как могла, утешала несчастную женщину. Единственная мысль занимала теперь Изабеллу и не давала ей покоя: как можно скорее покинуть Ист-Линн. Она боялась, что ее узнают в том случае, если ей придется умереть в замке.

Была и другая причина, заставлявшая ее торопиться со своим решением: присутствие Барбары, ее голос — голос счастливой соперницы — пробуждал в сердце Изабеллы жгучую ревность.

На следующий день после похорон Уильяма Изабелла направилась к миссис Карлайль, чтобы сообщить ей о своем решении. Барбара приняла ее в кабинете.

— Я искренне сожалею, что вы нас покидаете, — произнесла Барбара, выслушав гувернантку. — Мы все уже успели привязаться к вам и так благодарны вам за вашу заботу о Люси; кроме того, мистер Карлайль очень ценил вашу привязанность к его больному ребенку… Останьтесь у нас — это наше общее желание. Вы заболели от чрезмерного утомления, и наш долг дать вам возможность поправить здоровье.

— Тысячу раз благодарю вас, миссис Карлайль, но, пожалуйста, не считайте меня неблагодарной,