чтобы кто-нибудь находился при нем постоянно, в особенности ночью. Если вы позволите, сэр, я с радостью возьму его всвою спальню. Можно перенести его кроватку и поставить рядом с моей.

— Благодарю вас за это предложение, — возразил Карлайль, — но я не могу принять его. Я не смею причинять вам такое беспокойство.

— О, это не причинит мне беспокойства. Кроме того, я успела горячо привязаться к этому ребенку.

— Вы очень добры, но, право же, это невозможно. Если необходимо, чтобы кто-нибудь спал с ним в одной комнате, то я поручу это кому-нибудь из слуг.

С этими словами Карлайль отворил дверь перед миссис Вин. Больше всего она боялась, что ее попросят сесть за фортепьяно и спеть что-нибудь. Ее могли узнать по голосу. Правда, он сильно изменился с тех пор, как случилась ужасная катастрофа на железной дороге, — она пришепетывала и растягивала слова, но странное дело: все эти недостатки исчезали, когда она пела.

Но тяжелое испытание на этот раз миновало ее; Барбара, вернувшись в гостиную к мужу, села за фортепьяно и играла до тех пор, пока не доложили о приходе гостя. Гостем этим был сам почтенный судья Гэр.

— Какой приятный сюрприз! — воскликнула Барбара. — Миссис Вин, позвольте представить вам моего отца.

Леди Изабелла и судья обменялись поклонами. Затем Изабелла уединилась в своей комнате и погрузилась в печальные думы. На часах пробило десять. Она огляделась вокруг, затем нетвердыми шагами добрела до лестницы и спустилась на этаж ниже, опираясь на перила. На площадке она встретила служанку Сару и остановилась, озаренная новой мыслью.

— Скажите, пожалуйста, — обратилась она к служанке, — где комната маленького Карлайля?

— По коридору направо, — ответила та.

Леди Изабелла подождала с минуту, потом, уверившись в том, что служанка ушла, на цыпочках вошла в комнату, где спал ее возлюбленный ребенок. Она подошла к постели. Уильям спал; на лице его отражалось страдание, а тонкие руки были сложены на груди. Возле постели на маленьком столике стоял стакан со сладкой водой и блюдечко с вареньем.

Изабелла упала на колени возле постели ребенка, склонила голову к подушке, прислушиваясь к его дыханию. Бедная мать плакала.

— Боже милосердный! — раздался вдруг чей-то резкий и звучный голос. — Я подумала, уж не горим ли мы?

Резкий голос принадлежал Уилсон. Она увидела свет в комнате Уильяма и, испугавшись, прибежала. Услышав ее восклицание, леди Изабелла быстро выпрямилась.

— Я… я… я сидела возле Уильяма, — пробормотала она. — Мистер Карлайль… очень… беспокоился сегодня вечером. Ребенок действительно казался больным… очень больным…

— Напрасно вы тревожитесь, — ответила Уилсон, — болезнь вовсе не опасна.

— Будем надеяться, — прибавила леди Изабелла. — Будем надеяться! — повторила она, поспешно удаляясь.

— Спокойной ночи, миссис Вин, — произнесла Уилсон, провожая ее взглядом. — Я решительно не понимаю эту женщину! — пробормотала она себе под нос. — Право, я начинаю думать, что у нее голова не в порядке!

Судья Гэр отправился в Лондон в сопровождении мистера Риннера. Миссис Гэр, приняв приглашение Карлайлей, поселилась на время со своей дочерью. Однажды вечером после ужина, на котором присутствовала также мисс Карлайль, леди Изабелла, не в силах больше выносить пристальный взгляд старой девы, отказалась последовать за всеми в гостиную и, сославшись на сильную головную боль, удалилась в свою приемную.

Миссис Гэр, почувствовав глубокую симпатию к новой гувернантке, последовала за ней.

— Мне, право, грустно видеть вас больной, — проговорила эта добрая и сердечная женщина, садясь возле леди Изабеллы.

— Благодарю… благодарю вас, — ответила та, — сегодня я действительно чувствую себя очень плохо.

Наступила минута молчания. Миссис Гэр с сочувствием разглядывала леди Изабеллу. Казалось, она понимала, что огорчения, а не годы состарили это молодое лицо, убелили эту голову, и ей почему-то захотелось расспросить гувернантку о прошлом, о причине ее несчастий и страданий.

— Вы испытали много горя, — начала она своим тихим мелодичным голосом. — Моя дочь рассказывала мне, что вы потеряли своих детей, лишились положения, занимаемого вами в свете. Это поразило меня, глубоко поразило. Мне бы так хотелось вас утешить.

Услышав эти слова, полные самой искренней нежности, Изабелла не смогла сдержать чувств; из груди ее вырвался горестный стон, и она закрыла лицо обеими руками. Крупные слезы покатились по ее впалым щекам.

— О, не жалейте меня! — воскликнула она. — Не жалейте меня, дорогая миссис Гэр! На этом свете, — прибавила она с горькой улыбкой, — есть существа, рожденные для страданий!

— Все мы рождены для страданий, всех нас ожидают бо`льшие или меньшие испытания. И я также не избежала общего закона… Никто и представить себе не может, сколько горя и тревог испытало мое несчастное сердце!

— Да, вы правы, но есть страдания, которые нельзя выразить, страшные, ужасные страдания, которые не убивают, а медленно подтачивают наше сердце и которые мы должны безропотно переносить…

— На долю каждого из нас приходится много тяжелых дней, — произнесла старушка. — Одни с самого рождения испытывают физические муки, другие всю свою жизнь больны душой. Страдания очищают душу христианина. Так мы смягчаем справедливый гнев Божий и обретаем спокойствие за пределом нашей жизни.

— О! Это моя единственная надежда, мое единственное утешение…

— Вы похоронили своих детей, — продолжала миссис Гэр, — признаюсь, это ужасное испытание. А представьте себе ту муку, которую испытывает мать, видя, что ее ребенок обесчещен и отвергнут обществом? Ах, поверьте, каждая из нас несет свой крест; жизнь полна страданий.

— Но есть и исключения, — заметила леди Изабелла, — есть люди, жизнь которых не омрачает ни одно облачко.

— Я не знаю таких; счастья — безусловного счастья, я хочу сказать, — не существует в мире.

— Взгляните на мистера и миссис Карлайль. Разве они не счастливы? — произнесла Изабелла отрывисто.

— Да, миссис Карлайль счастлива, я с радостью могу подтвердить это, — сказала миссис Гэр с улыбкой. — До сих пор ничто не нарушало ее счастья. Но вы жестоко ошибаетесь, если думаете, что мистер Карлайль никогда не знал горя. Напротив, он перенес тяжелое испытание. Его первая жена покинула его… и его, и детей. Это было тяжкое потрясение в его жизни, потому что он горячо любил эту женщину и отдал ей всю свою любовь.

— Ей, вы говорите? Но в таком случае Барбара…

Едва леди Изабелла произнесла эти слова, как поняла, до какой степени она забылась. Она, простая гувернантка, осмелилась назвать миссис Карлайль одним ее именем!

К счастью для нее, миссис Гэр не заметила этого.

— Барбара, — с живостью продолжала она, — только унаследовала ту любовь, которую Карлайль всецело отдавал своей первой жене. О! Леди Изабелла была таким прелестным созданием! Я всегда чувствовала к ней необыкновенное расположение и, несмотря на все, что произошло впоследствии, не могу