Владика за рулем джипа.

Он заметил ползающую на коленях девку и, тяжело топая, направился к ней. Таран и Лизка быстро нырнули наземь и стали наблюдать из-под елок за развитием событий.

— Удобно стоишь! — гоготнул Кудя и, подскочив сзади, сцапал Лайку за задницу. — А где Малец? Велели сказать, что жрать пора…

— Срать пошел! — пытаясь вывернуться из этих непрошеных объятий, огрызнулась Лайка. — Место под шашлык освобождает!

— Во, мудро! Это значит, на полчаса, не меньше! — хихикнул Кудя. — Малец, ты уже отшворил ее или как? Слышь, Малик?

— Ага! — зажав рот рукой, прогундосил в ответ Юрка, мгновенно отреагировав.

— Не против, если я ее у тебя на время займу?

— Ага! — тем же макаром ответил Таран, и на лице Лизки далее усмешка появилась, ибо голос Юрки звучал и впрямь так, будто он в этот момент тужился…

— Ну во! — порадовался Кудя и рывком спустил с Лайки шорты и трусы. — Не возражаете, миледи?

— Чего вам, до вечера неймется? — проныла Лайка. — Пожрали бы, выпили…

— Становись и не вякай! — У Куди вообще преамбул не было. Просто расстегнул штаны, достал и бесцеремонно вставил.

Кудя тоже увлекся своим делом, но, к сожалению, стоял лицом к елкам. К тому же в отличие от покойного Малика он сюда с пушкой приперся, правда, вынул ее из кармана и положил сбоку от себя, но, как прикидывал Таран, в любой момент мог ее подхватить.

И опять первой решение придумала Лизавета.

— На, — подала она свой пистолет Юрке. — Я сейчас выйду и отвлеку его. А ты выскочишь — и по башке!

Полковничья дочка! Стратег, япона мать! Таран в очередной раз подивился смелости этой михрютки.

Лизка отползла назад, передвинулась несколько левее и, нарочито громко кашлянув, отважно вышла из-за елок!

— Кхе-кхе! — нарочито громко покашляла она, скромно держа ручки за спиной. — Не помешаю?

Лайка даже охать перестала и выпучила глаза не то от ужаса, не то от изумления. А Кудя, приостановив свое благополезное дело, но не отпуская Лайку, хмыкнул:

— Интересно стало, малолетка? А где Владик?

— Я ему надоела… — стрельнула глазенками Лизка. — Тощая, говорит…

При этом она бочком-бочком перемещалась влево, а следом за ней и Кудин алчный взор уходил в сторону от кустов. Ему явно захотелось экзотической свежатинки.

— Слышь, микроба! — ухмыльнулся он. — Я вообще-то токарь-многостаночник! Подваливай к нам!

— А у тебя что, второй из задницы растет? — хихикнула Лизка.

— Не боись, найдется чем! — хохотнул Кудя, должно быть, обожавший совсем бесстыжих баб, и повернулся затылком к кустам, а Лизка сделала вид, будто собирается с себя майку стащить. Вот тут-то и скакнул из-за елок Таран. Бац! От удара пистолетом по балде любитель экзотики лег плашмя. Лайка выскользнула из-под него, наскоро поправляя одежду, Лизка, подхватив с земли пистолет Куди, взяла под контроль дыру в заборе, а Юрка, выдернув из штанов клиента брючный ремень, наскоро, но прочно скрутил оглушенному руки.

— Помогай! — коротко бросил он Лайке, и, подхватив Кудю за локти, они уволокли его все за те же елочки. Следом и Лизка туда прибежала.

— Молодец, — похвалил Лайку Таран. — И потрахалась немножко, и пользу людям принесла. Короче, смотри за забором, нам с этим козлом надо побеседовать.

Кудю уложили рядом с трупом, и Таран, повернув допрашиваемого на спину, приставил к его виску «марго».

— Чуешь? — спросил Юрка, когда Кудя открыл глаза и тут же захлопал ими от изумления. — Видишь, какая икота от «клубнички» развивается? Аж вторая пасть на шее прорезалась…

— Я чего? Я ничего… — забормотал Кудя, ощущая, что попал в хорошие руки и за попытку крикнуть ему тут же мозги вышибут.

— Кто у вас в подвале сидит? — прошипела нетерпеливая Лизка. — Быстро!

— Пацаны ваши… — у Куди прорезался детский лепет. — Мы им ни хрена плохого не сделали, только заперли, и все.

— А где тот, лысый? Здоровый такой?! — спросила Лизка. — Который к вам вчера попал?

Таран понял, что детеныш по-прежнему считает свой сон явью. И буквально прибалдел после того, как Кудя, тоже в некотором изумлении от Лизкиной информированности, пробормотал:

— Это который на «уазике» приехал? Так они с Дядей Федором уехали еще утром. Они кореша оказались. Нас Федор обложил за то, что мы его схопили. А Ткачу даже в дыхало врезал…

— Бумаги, которые вам Рыжиков оставил, здесь? — наудачу спросил Таран, которого предыдущая информация повергла в шок.

— Не-а… — у Куди еще больше шары на лоб полезли. — Их Федор забрал. Мы ж ни хрена не знали…

У Лизки на лице тоже отразилось недоумение. Неизвестно, как развивалось бы все дальше, если б вдруг со стороны хутора не сверкнула вспышка. Землю ощутимо тряхнуло, а затем по всему лесу раскатился мощный грохот…

На сей раз Таран долгонько в себя не приходил.

Первым, что увидели его глаза, открывшись, был огонь. Прямо-таки стена огня, которая была совсем близко, в полсотне метров, не больше, и жар от этого огня доставал неплохо. Да и дым щипал глаза, заставлял то и дело чихать и кашлять.

Первым, что он услышал, были гудение этого огня, треск горящих деревьев и хриплый вопль Лайки:

— Да он уже мертвый! Брось его, дура!

Только после этого Юрка ощутил, что его волокут спиной вперед, кряхтя, матюкаясь и чертыхаясь, потому что он цеплялся кроссовками за кустки, пеньки и иные неровности рельефа.

— Заткнись, сучка космическая! — визгливо проорала в ответ Лизка. — Живой он! Вон, глазами лупает!

— Ага, живой… — пробормотал Таран, и по этому случаю девки его уронили.

— Идти можешь? — прокричала Лизка.

— Помогите встать… — Похоже, что удар башкой о березу и добавка от этого нежданного взрыва крепко отразились на Юркиной башке. Пришлось ему опираться на девок, иначе ни хрена б не удержался — все кружилось и вертелось перед глазами. Немного впереди то и дело мелькал рыжий хвостик кошки Муськи.

Должно быть, от сотрясения мозга Тарану припомнилось то, что он совсем недавно прочел в рукописи старика Сучкова. Как Агап и Клещ с раздавленной камнем ступней шли по горящей Москве 1812 года, пока не добрались к реке.

— К воде! К воде надо! — бормотал Юрка. — К озеру! А то изжаримся…

— Без тебя не знали! — прорычала Лизка. — Ветер в нашу сторону! Наискось гонит!

Бу-бух! — где-то совсем неподалеку свалилась пережженная сосна, и пламя сразу скакнуло на двадцать метров вперед, ибо охваченное огнем дерево мигом подожгло и хвою, и засохший подрост, и ветки.