— Да, если не боишься получить ботинком в глаз!

— Что случилось? — кричит Мисси, входя в спальню.

— Меня тошнит от того, что когда я собираюсь выйти куда-то со своим парнем, моя лучшая подруга всегда болтается где-то рядом. Тошнит от того, что они надо мной смеются. И меня просто выворачивает от маленьких злобных идиоток, — здесь я практически срываюсь на визг, кричу так громко, как только могу, — которые преследуют меня и превращают мою жизнь в кромешный ад!

Я так сильно размахиваю бабушкиной туфлей с тонким длинным каблуком, что, заехав им по книге, пробиваю обложку насквозь.

Мисси невозмутима. Она садится на кровать, кладет ногу на ногу и задумчиво кивает.

— Я рада, что ты об этом заговорила. Я уже некоторое время и сама хочу с тобой поговорить. Мне кажется, Лали делает подкоп под ваши с Себастьяном отношения.

— И не говори, — ворчу я, откидывая занавеску, чтобы посмотреть в окно. Себастьян и Лали не уехали. Они сидят в машине и смеются. Но что я могу сделать? Если я выйду и устрою скандал, я буду выглядеть человеком, который ни в чем не уверен. Если я ничего не скажу, все так и будет продолжаться.

Мисси складывает руки и опирается на них подбородком.

— Знаешь, в чем проблема? Мама никогда не учила нас женским хитростям.

— А что, должна была?

— Думаю, да. Потому что мы ничего не знаем о парнях. Ни как найти друга, ни как его сохранить.

— Это все потому, что, когда мама встретила пану, они тут же полюбили друг друга, а вскоре папа предложил ей выйти замуж, — говорю я грустно. — Ей даже и делать ничего не пришлось, не говоря уже о том, чтобы выдумывать какие-то схемы. И с Лали ей иметь дело гоже не пришлось. Или с Донной ЛаДонной. Или с этими двумя Джен. Она, вероятно, думала, что с нами будет так же, как с ней. Просто появятся ребята, и тут же немедленно случится любовь, так что нам не о чем будет беспокоиться.

— Мне кажется, что когда речь идет о мужчинах, мы обречены, — заключает Мисси.

— Ну и что ты думаешь? — спрашивает Мышь застенчиво, засовывая палец в пузырек с блеском и накладывая его на губы.

— Он чудесный, Мышь. Достоин восхищения.

Мышь наконец выполнила свое обещание познакомить нас со своим таинственным вашингтонским поклонником по имени Дэнни Чан и привела его на танцы. Это высокий, утонченный юноша с черными волосами, в очках и с приятными манерами. Он нашел место для наших пальто и принес нам два бокала пунша, в которые предусмотрительно добавил водки из фляжки, спрятанной в кармане куртки. Я никогда еще не видела Мышь в состоянии такой неуверенности в себе. Она постоянно тянет меня в дамскую комнату, где проверяет, хорошо, ли лежат волосы и красиво ли заправлена рубашка в джинсы.

— Я также восхищена тем, что ты решилась воспользоваться блеском для губ, — поддразниваю ее я.

— Слишком много? — спрашивает она тревожно.

— Нет. Прекрасно выглядит. Я просто хотела сказать, что ни разу прежде не видела блеска у тебя на губах.

Мышь смотрит в зеркало, оценивая, как выглядит блеск.

— Может, стоит его стереть. Я бы не хотела, робы он подумал, что я слишком сильно стараюсь ради него.

— Мышь, он не подумает, что ты слишком сильно стараешься. Он подумает, что ты красивая.

— Кэрри, — Мышь шепчет, как ребенок, когда хочет поведать секрет, — мне кажется, он мне очень, очень нравится, Я думаю, это точно мой парень.

— Это прекрасно, — говорю я и обнимаю подругу. — Ты заслуживаешь человека, которым можно восхищаться.

— Как и ты, Брэдли.

Мышь секунду колеблется, потом, как бы невзначай, продолжает:

— А что с Себастьяном?

Я пожимаю плечами и притворяюсь, будто что-то потеряла в сумочке. Как я могу ей объяснить? Я с ума схожу по Себастьяну, и это кажется одновременно забавным, пугающим, невыносимым и даже нездоровым. Когда я начала встречаться с Себастьяном, все вокруг было как в волшебном сне, а теперь я все больше ощущаю себя измотанной. Настроение меняется каждую минуту, мне то хорошо, то плохо, иногда я понять не могу, правильно ли то, что ж говорю и делаю. Даже нет уверенности, что у меня все в порядке с головой.

— Брэдли?

— Не знаю, — отвечаю я, вспоминая, как Лали и Себастьян смеялись над тем, как Донна ЛаДонна и две Джен украли мою одежду. — Иногда я думаю…

— Что? — нетерпеливо спрашивает Мышь.

Я качаю головой. Нет, я не могу сделать это.

Не могу сказать Мыши, что иногда мне кажется, что Себастьяну моя лучшая подруга нравится даже больше, чем я. Это прозвучало бы жалко и чересчур отдавало бы паранойей.

— Я думаю, Лали нужен парень, — говорит Мышь. — У Себастьяна нет друга, с которым ее можно было бы познакомить?

Вот оно — решение. Если бы у Лали был молодой человек, она была бы слишком занята для того, чтобы болтаться рядом со мной и Себастьяном. Не то чтобы я была против того, чтобы она водила с нами компанию. Я даже чувствую себя немного виноватой в том, что у меня есть парень, а у нее нет, и не хотела бы, чтобы она чувствовала себя брошенной. Не хотела бы стать одной из тех девочек, кто забывает своих подруг, как только в поле зрения появляется молодой человек.

— Надо поработать над этим. — Внезапно я ощущаю, как ко мне возвращается часть моей былой уверенности в себе.

Но стоит мне открыть дверь в спортзал, как меня немедленно постигает сокрушительный удар. В зале из динамиков разносится оглушительная танцевальная музыка, и я вижу за головами танцующих макушку Себастьяна, которая подпрыгивает и покачивается под аплодисменты и улюлюканье тех, кто его окружает. Он танцует хастл, но с кем? У меня перехватывает горло. Я решаю, что он танцует с Лали, но тут возникает рядом со мной и хватает меня за руку:

— Я думаю тебе нужно выпить.

— Да у меня уже есть выпивка, — говорю я, оказывая бокал с пуншем, смешанным с водкой.

— Тогда тебе стоит выпить еще.

Я продвигаюсь вперед к тому месту, где танцует Себастьян.

— Брэдли! Тебе не нужно этого, видеть, — в голосе Лали звучат панические нотки, а я пробираюсь ближе к центру.

Себастьян танцует с Донной ЛаДонной.

Первым импульсом, который я ощущаю, становится желание наброситься на него и выплеснуть содержимое бокала ему в лицо. Прекрасно представляю себе, как моя рука летит вперед и липкая сладкая жидкость заливает бледное лицо, как он сначала стоит в шоке, потом делает жалкие попытки утереться. Но Лали останавливает меня:

— Не надо, Брэдли. Не тешь их самолюбие.

Она быстро убегает и находит Дэнни с Мышью. Мышь что-то сердито шепчет в ухо приятелю, по всей видимости, объясняет всю неприятность положения.

— Прости, пожалуйста, — говорит Лали, встревая между ними. — Не возражаешь, если мы одолжим