Из дома выходит Доррит и присоединяется ко мне.

— Куда это Джордж уехал? — спрашивает она печально. — Почему он в гости не зашел?

— Думаю, мы больше не увидим Джорджа, — говорю я тоном, полным фатализма и одновременно, облегчения.

Когда я ухожу. Доррит стоит в проезде с крайне расстроенным видом.

Судьи подняли таблички с оценками. Четыре, точка, один. Три, точка, девять. Трибуны ответили единодушным ревом. Теперь я на предпоследнем месте.

Я беру полотенце, накидываю на голову и вытираю мокрые волосы. Нипси, мой тренер, стоит на краю бассейна, скрестив руки, и изучает табло с результатами. «Сконцентрируйся, Брэдшоу», — кидает Он мне.

Я возвращаюсь на трибуну и сажусь рядом с Лали.

— Не повезло, — говорит она.

Лали на этот раз сопутствует удача. Она выиграла заплыв на свою любимую дистанцию — двести метров вольным стилем.

— У тебя осталась еще одна попытка, — сообщает она, стараясь подбодрить меня.

Я киваю, шаря глазами по противоположной трибуне в поисках Себастьяна. Он в третьем ряду, рядом с Мэгги и Уолтом.

— У тебя месячные? — спрашивает Лали.

Возможно, потому, что мы так много времени проводим вместе, циклы у нас совпадают. Я бы и рада была списать неуспех на гормональный фон, но это не так. Я проводила слишком много времени с Себастьяном, и это сказывается.

— Нет, — отвечаю я мрачно. — А у тебя?

— На прошлой неделе были, — отвечает Лали. Она смотрит на противоположную трибуну, находит Себастьяна и машет ему. Он машет в ответ.

— Себастьян смотрит, — говорит Лали. — Не упусти последний шанс.

Я вздыхаю. Взбираясь по лестнице, стараюсь сконцентрироваться. Я стою на краю вышки, руки плотно прижаты к телу, ладони обращены назад. Вдруг мне в голову приходит тревожная, но вполне определенная мысль: я не хочу больше заниматься прыжками.

Я пробегаю четыре шага по доске и отталкиваюсь. Тело выбрасывает вверх, но, вместо того чтобы взлететь, я неожиданно падаю. На долю секунды я представила себе, что упала со скалы, и думаю о том, что будет, когда падение закончится. Очнусь я или умру?

Я вхожу в воду с согнутыми коленями, слышится громкий, неспортивный плеск. Я проиграла. Бреду в раздевалку, стягиваю костюм, и направляюсь в душ. Всегда знала, что однажды оставлю спорт.

Я никогда не думала, что свяжу с ним все будущее, понимала, что всегда буду слишком плохо прыгать для того, чтобы войти в команду колледжа. Но для меня прелесть занятий спортом никогда не заключалась, собственно, в самих прыжках. Мне нравились шумные автобусные поездки в другие: школы, бесконечная игра в триктрак в перерывах между соревнованиями, возбуждение, которое испытываешь, когда знаешь, что можешь выиграть, и удовлетворение, которое получаешь, когда тебе это удается. Конечно, бывали и тяжелые дни, когда прыжки мне не удавались. Я ругала себя, давала себе обещания собраться, больше тренироваться и улучшать результаты. Но сегодня я чувствую, что отвратительно выполненные прыжки нельзя отнести на счет неудачного дня. Сегодня я ощущаю поражение, как нечто неизбежное, словно я достигла потолка возможностей и дальше мне уже не двинуться.

Со мной покончено.

Я выхожу из душа и оборачиваюсь полотенцем. Вытерев запотевшее зеркало, вглядываюсь в свое лицо. Выгляжу я как обычно, но чувствую себя другой.

Это не я. Встряхнув головой, я расправляю волосы и подгибаю кончики, стараясь понять, как бы я выглядела, если бы постриглась короче. Лали укоротила волосы, теперь на макушке у нее хохолок, который она ставит при помощи лака, хранящегося у нее в ящике. Раньше Лали не сильно заботило, как выглядят ее волосы, но, когда я ей об этом сказала, она ответила: «Мы в таком возрасте, когда стоит начать думать о том, как мы выглядим перед парнями». Я решила тогда, что она пошутила.

— Какими парнями? — спросила я.

— Перед всеми, — ответила Лали, оглядела меня с ног до головы и улыбнулась.

Имела ли она в виду Себастьяна?

Если я уйду из команды по прыжкам, то смогу проводить с ним больше времени.

С того момента, когда я упала, катаясь на лыжах с Джорджем, Прошло две недели. Несколько дней я боялась, как бы Амалия, сестра Себастьяна, не рассказала ему, как встретила меня в компании Джорджа, но пока он об этом не упоминал. Это может означать, что либо она не рассказала, либо рассказала, но ему все равно. Я даже решила спровоцировать его на разговор, спросив его о сестре, но он сказал только, что она «очень классная» и что, может быть, он «меня однажды с ней познакомит».

Потом я спросила его, почему он оставил частную среднюю школу и приехал учиться в Каслбери. Я не хотела верить в то, что Джордж сказал мне правду о Себастьяне. Действительно, зачем нужно было кого-то обманывать, если Себастьян такой умный, что ходит на курсы по математическому анализу? Однако Себастьян в ответ на мой вопрос лишь рассмеялся и сказал: «Мне нужно было сменить обстановку».

Я решила, что Джордж просто ревновал.

Поскольку со стороны Джорджа попытки завязать отношения прекратились, мне ничего другого не оставалось, как сблизиться с Себастьяном. К сожалению, ценой этому стало то, что большую часть своих повседневных дел мне пришлось принести в жертву этим отношениям. Например, прыжки с вышки. Почти каждый день Себастьян подбивал меня не ходить на тренировку и заняться чем-нибудь другим.

— Пойдем в «Таинственный аквариум» и посмотрим на китов-убийц.

— У меня тренировка в бассейне, а потом нужно заниматься.

— Аквариум очень занимателен.

— Не думаю, что наблюдение за китами-убийцами поможет мне в колледже.

— Ты такая зануда, — говорил он, чтобы дать понять, что, раз я не хочу с ним гулять, найдется другая девчонка, которая захочет.

— Пропусти тренировку, сходим в кино на «Инопланетянина», — сказал он однажды. — В кинотеатре можно целоваться.

Я согласилась на это предложение. Погода была плохая, и сидеть в холодном бассейне мне хотелось меньше всего на: свете. Однако в кино я не могла избавиться от чувства вины, и Себастьян достал меня тем, что постоянно перекладывал мою руку себе на джинсы, чтобы я сжала его член. В смысле секса Себастьян был куда более продвинутым, чем я, — он постоянно как бы случайно намекал на неких «подруг», с которыми он встречался, когда учился, в частной школе. Но похоже, отношения с «подругами» никогда больше нескольких недель не продолжались.

— Что с ними происходило? — спрашивала я.

— Они сходили с ума, — отвечал Себастьян таким тоном, словно всем должно быть ясно, что встречаться с ним и не сойти с ума — невозможно.

Я резко открываю дверцу своего шкафчика, и мне приходит в голову, что, похоже, меня поразил тот же недуг.

Мой шкафчик пуст.

Я захлопываю дверцу и проверяю, не ошиблась ли номером. Это мой шкафчик, нет никакого сомнения. Снова открываю дверцу, надеясь, что меня подвело зрение, но внутри по-прежнему пусто. Я проверяю шкафчики слева и справа. В них тоже ничего нет. Обернув талию полотенцем, я присаживаюсь на банкетку. Где, черт возьми, мои вещи? И вдруг меня осеняет: Донна ЛаДонна и две Джен.

Я вспоминаю, что видела их перед соревнованием. Они сидели на трибуне и хихикали, но я не