аристократические разговоры. Человек не должен определяться тем, какой институт он закончил. Хотя, похоже, в жизни все иначе.

— И если Питер потом всегда будет парнем, который «учился в Гарварде», — продолжает Мэгги, — то я всегда буду девушкой, которая нигде не училась.

Мы с Мышью обмениваемся взглядами.

— Если ты не против, я сбегаю за пивом, — говорит мне Мышь.

— Вот Мышь собирается в Йель, — говорит Мэгги, провожая Мышь взглядом. — Она будет девушкой, которая «училась в Йеле». Иногда я думаю, что Мышь и Питер должны встречаться. Они бы идеально подошли друг другу. — В ее голосе слышится неожиданная обида.

— У Мыши есть парень, — мягко говорю я. — Припоминаешь?

— Точно, — вспоминает она. — Но мы его никогда не видели.

Она отмахивается от меня, у нее нарушена координация, и я понимаю, что она пьяна.

— Давай прогуляемся.

— На улице холодно, — протестует Мэгги.

— В самый раз для нас.

Выходя на улицу, мы проходим мимо Себастьяна и Лали: Лали привлекла его к работе — доставать мини хот-доги из духовки и класть их на тарелку.

— Мы скоро будем! — кричу им я.

— Хорошо. — Лали едва смотрит в нашу сторону. Она что-то говорит Себастьяну, и он смеется. На какую-то секунду я чувствую себя неспокойно. Затем я пытаюсь увидеть и светлую сторону происходящего: по крайней мере, мой парень и моя лучшая подруга неплохо ладят друг с другом.

Когда мы выходим, Мэгги хватает меня за руки и шепчет:

— Как далеко ты можешь зайти, чтобы получить то, что ты хочешь?

— Что? — спрашиваю я. На улице холодно, наше дыхание превращается и пар, который напоминает мне летние облака.

— Что, если тебе очень сильно чего-то хочется, но ты не знаешь, как это получить, или знаешь, но ты не уверена, что так стоит поступать. Как далеко ты зайдешь?

Сначала мне кажется, что она говорит о Лали и Себастьяне, но затем я понимаю, что речь о Питере.

— Давай пойдем в коровник, — предлагаю я. — Там теплее.

В старом коровнике за домом Кэндеси держат несколько коров, больше для антуража, чем с практичной целью. Наверху есть чердак, где хранится сено, мы с Лали сотни раз туда залезали, чтобы поделиться секретами. На чердаке тепло и вкусно пахнет. Я залезаю на стог сена.

— Мэгги, что происходит? — спрашиваю я, задумываясь, сколько раз за последние три месяца я задавала ей этот вопрос. Похоже, я начинаю повторяться. Она достает пачку сигарет.

— Здесь нельзя курить, — говорю я, — иначе мы все спалим.

— Тогда давай отсюда выбираться.

— На улице холодно. И ты не можешь курить каждый раз, когда тебе плохо, Мэгз. Ты становишься зависимой.

— И что? — зло смотрит на меня Мэгги.

— Что ты имела в виду, когда спрашивала, как далеко тебе стоит зайти? — спрашиваю я. — Не думаешь же ты… о!.. ты принимаешь противозачаточные?

— Конечно. — Она смотрит в сторону. — Когда вспоминаю о них.

— Мэгз. — Я пододвигаюсь к ней поближе. — Ты сошла с ума?

— Нет, не думаю.

Я откидываюсь назад в сено, собирая воедино все, что я знаю. Я смотрю в полоток, который природа украсила паутиной. Природа и инстинкт против нравственности и логики. Вот как мой отец поставил бы вопрос.

— Мэгз, — начинаю я. — Я знаю, что ты переживаешь, что можешь потерять его. Но то, о чем ты думаешь, это не способ удержать его.

— Почему нет? — упрямо спрашивает она.

— Потому что это неправильно. Ты же не хочешь стать девушкой, которая заставит парня остаться с ней только потому, что она беременна.

— Женщины все время так поступают.

— Но это не означает, что так нужно делать.

— Моя мама так сделала, — говорит она. — Предполагается, что никто этого не знает. Но я посчитала, и получается, что моя старшая сестра родилась через шесть месяцев после того, как родители поженились.

— Это было давно. Тогда даже не существовало противозачаточных.

— Возможно, было бы лучше, если бы их до сих пор не изобрели.

— Мэгги, что ты говоришь? Ты же не хочешь родить ребенка в восемнадцать лет? Дети — это сплошная проблема. Все, что они делают, — это едят и какают. Ты хочешь менять пеленки, в то время как все остальные будут веселиться? А как же Питер? Это может разрушить всю его жизнь.

— Мне наплевать, — говорит она и начинает плакать.

Я беру ее лицо в руки и внимательно смотрю на нее:

— Ты ведь еще не беременна?

— Нет! — резко отвечает она.

— Да ладно, Мэгз. Ты же даже кукол не любишь.

— Знаю, — говорит она, вытирая глаза.

— И Питер без ума от тебя. Возможно, он и собирается в Гарвард, но он же не бросает тебя, и ты будешь знать, где он.

— Я не поеду в Бостонский университет, — вдруг говорит она. — Вчера я получила от них письмо с отказом, в то же время, когда Питера пригласили в Гарвард.

— О, Мэгз!

— Скоро все разъедутся… Ты, Мышь, Уолт…

— Ты поступишь куда-нибудь еще, — пытаюсь убедить ее я.

— А что, если нет?

Хороший вопрос. И до сегодняшнего момента я никогда так прямо не сталкивалась с этой проблемой: что, если вдруг все пойдет не так, как ты рассчитываешь? Нельзя же просто сидеть здесь и ждать неизвестно чего.

— Я скучаю по Уолту, — говорит она.

— Я тоже, — поддакиваю я, подтягивая колени к груди. — Кстати, а где он?

— Хороший вопрос. Я его уже три недели не видела. Это так на него не похоже.

— Ага, — соглашаюсь я, думая о том, насколько циничным Уолт был раньше. — Давай пойдем позвоним ему.

Мы возвращаемся в дом — вечеринка в самом разгаре. Себастьян танцует с Лали, что немного меня раздражает, но у меня есть более важные проблемы, чем моя лучшая подруга и мой парень. Я снимаю телефонную трубку и набираю номер Уолта.

— Алло? — отвечает его мать.

— Уолт дома? — спрашиваю я, пытаясь перекричать музыку.

— А кто это? — подозрительно спрашивает она.

— Кэрри Брэдшоу.

— Его нет, Кэрри.

— А вы не знаете, где он?

— Он сказал, что встречается с тобой, — быстро говорит она и кладет трубку.

Странно, думаю я, качая головой. Определенно странно. Тем временем Мэгги уже в центре внимания: она залезла на диван и исполняет стриптиз. Все свистят и хлопают, кроме Питера, который притворяется, что ему нравится, но на самом деле, я знаю, он чувствует унижение. Я не могу позволить Мэгги тонуть в одиночку, по крайней мере, не в таком состоянии, в каком она сейчас находится. Я снимаю ботинки и