Пирожков, гнида…

Полковник Телятников не питал никаких иллюзий относительно первого заместителя председателя КГБ, генерал-полковника Пирожкова. Бывший секретарь какого-то уральского обкома партии, которому партийный стаж засчитали за чекистский, тайное око Центрального комитета Партии в госбезопасности — и одновременно связующее звено между наркомафией в КГБ и подрывными элементами в Политбюро. Изолирован в санатории — такое бывает, это не арест — но сбежать не сбежишь, если не дадут санкцию, вроде ничего и не было, если дадут… Допроса он не выдержит — не то что допроса третьей степени, а и вообще — любого допроса, который будет вести профессионал. Начнет сдавать всех.

И одно из первых имен, которое он назовет — будет имя полковника Сергея Телятникова. Который получил досрочно звание подполковника не за выдающиеся успехи в боевой и политической — а за то, что в восемьдесят пятом году по приказу из Москвы убил полковника государственной безопасности Кулакова, который слишком много знал о том, как начиналась афганская война. Это было сделано вынужденно — преступная группа изменников и врагов народа в высших эшелонах власти СССР, потеряв своего покровителя, генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Владимировича Андропова начала заметать следы. Пришедший к власти представитель старой гвардии, крепкий еще старик Константин Устинович Черненко начал собирать головоломку. Министр внутренних дел Федорчук, бывший председатель КГБ, а до этого — офицер особых отделов (СМЕРШ) начал собирать специальную группу для расследования преступлений особой общественной опасности, выходя непосредственно на Черненко. А брат Константина Устиновича работал заместителем министра внутренних дел, и стали поговаривать о рокировке — брата в министры, Федорчука обратно в КГБ, после чего — начинать разгром андроповских банд и тайных структур, которые он создал для захвата власти. Но Константин Устинович почти сразу после избрания поел копченой рыбки, которую ему прислал Федорчук (доверял!) и отравился — причем, ели эту рыбу все, а отравился один Генеральный секретарь. Концы этого дела начинали сходиться только сейчас, после разоблачения в четвертом управлении Минздрава СССР банды врачей-убийц во главе с начальником управления Мингазовым. Этот канал тоже замыкался на КГБ и многих врачей — взяли за глотку на незаконных операциях с наркосодержащими препаратами, заставив выполнять заведомо преступные приказы…

Вот и обрезали концы. А он — встал на место Кулакова.

Так что Пирожков сдаст. Всех кого знает — сдаст. Максимум — помолчит несколько дней, ожидая, пока его вырвут из рук следователей. Если нет — начнет говорить.

И тогда всё. Смерть. Измена Родине, убийство, наркоторговля… гарантированная вышка.

И за измену — гарантированная вышка.

Мысли сталкивались в голове как шары бильярда, разбитые умелым ударом.

Завтра лететь на границу. Может быть, сделать как Птицын — приставить пистолет к башке пилота, приказать изменить курс?

Не выйдет — теперь при таких полетах в районе дежурят истребители. Официально — для прикрытия от пакистанских ВВС, которые давно уже даже чихнуть боятся, не то что раньше. А неофициально…

Что же делать, что…

Перейти по земле? И куда? Попадет в лагерь беженцев, его просто растерзают на части. Пакистанцы их ненавидят лютой ненавистью после того, что произошло. Немудрено — потери в той войне у них больше миллиона.

Стоп!

А ведь у него сидят американцы. Американские засланцы, которых забросили сюда для террористических актов. У них — прямой, не скомпрометированный канал с американцами, их куратор должен быть неподалеку от границы. И если…

Тренированный мозг мгновенно просчитывал варианты, складывая разрозненные мысли в стройную схему плана оперативных мероприятий. Так… это можно спихнуть с себя, поручить… а вот это делать самому и только самому. Самое главное — чтобы до последнего момента все это выглядело как обычная операция по внедрению, которой он и должен заниматься по своей должности. А потом… потом будет уже поздно.

Надо только взять хороший подарок. Да… обязательно хороший подарок. Американцы не примут с пустыми руками. Надо что-то такое, что позволит существовать там, под чужим именем. Американцы ценят перебежчиков, принесших хороший подарок, а сейчас, когда разгромлена их сеть и они как слепые — будут ценить тем более. Непыльная работенка, новые документы, возможно, новое лицо…

Какой-то ошалевший (а в Кабуле они все были ошалевшие) таксист резко нажал на клаксон, вернув полковника Телятникова в грешную реальность.

Он знал правила. Убери за собой, зачисти все следы — потому что иначе идущий за тобой по пятам убийца уберет тебя. Его все равно уберут — но позже, сначала отзовут в Москву, потом устроят автомобильную катастрофу или отравление газом. Здесь это делать слишком опасно, здесь он свой, вжился в окружение, многие ему должны — опытный контрразведчик, контролирующий ситуацию, он сразу вычислит, кто за ним приедет и нанесет ответный удар. Нет, его обязательно отзовут сначала в Москву. Так было еще со времен Сталина — обреченного сначала вырывали из привычного окружения, переводили на другую должность, в другой регион и только потом брали. Убирать его будет кто-то, кому он доверяет… это еще одна омерзительная традиция его ведомства. Когда надо убивать своего — это всегда поручают делать лучшему другу, коллеге, соратнику. И как верх цинизма — убийца должен посетить похороны того, кого он убил…

Нет, пока он здесь — он в силе. Отзыв в Москву — сигнал опасности, даже если он придет — нужно откладывать, саботировать изо всех сил. Даже если он отлучится в Ташкент — сюда он может не вернуться. Но прежде чем думать по американцам, что да как — нужно решить первостепенные вопросы — здесь и сейчас…

Полковник перегнулся через сидение — набалдашник коробки переключения передач ткнулся в бок. Открыл бардачок машины и достал небольшой, кожаный пенал. Раскрыл его — в руку упал небольшой, плоский, выглядящий как игрушка вороненый пистолетик, уже заряженный…

Его наставником здесь — был полковник государственной безопасности Кулаков. Старый волк, в молодости еще СМЕРШ. Абакумова, Кобулова заставший. Какое то время он служил в Корее, засветился и во Вьетнаме, побывал на Кубе. Он учил — всю грязную работу, все острые акции — старайся делать сам. Не будь белоручкой, никому не доверяй. Стопроцентная гарантия от распространения информации может быть только в одном случае — когда эта информация замкнута только на тебя и больше никому не известна. Нанял бандитов, они попались в полицию, раскололись. Поручил сделать подчиненным — любой из них может начать болтать или хуже того — оказаться врагом. Только сам — и тогда никто не узнает…

Сергей Телятников впитывал новые знания как губка — а полковнику было приятно, что его опыт, страшный, кровавый — еще пригодится и кто-то — продолжит его дело. Телятников и продолжил — именно из этого пистолета он выстрелил одному из проверявших работу резидентуры в спину во время инспекции одной из пограничных частей на границе с Ираном. Никто ничего не догадался — пистолет заряжался специальным бесшумным патроном, пуля в котором представляла собой пулю от патрона 7,62х39 от автомата Калашникова. Если внимательно не присматриваться — то можно сделать заключение, что человек убит неизвестно откуда прилетевшей автоматной пулей Особенно — если дело идет в бою или при обстреле…

Полковник прикинул пистолет на вес. Потом — из того же футляра достал толстую, прочную резинку, притянул пистолетик к ладони. Незаметно, а если нужно — он сразу окажется в руке.

Он незаметен. Самая обычная внешность, ничем не примечательный вид. Аноним, блеклое, ничем не примечательное лицо в калейдоскопе лиц Майванда. Одет он был в гражданское, ни в коем случае не в военную форму…

Остается только подождать, пока этот п…… закончит там свои дела.

Ему было плевать на этого ублюдка и на то, что он делает. Он был мулом, заодно и полезным идиотом. Он не знал полковника — его передали на связь московские коллеги, все контакты — осуществлялись через эту газахурию или через двоих его подручных, которых он послал в Кандагар разобраться с этими американскими делами. В какой-то степени он даже был интересен — полковнику