— стреляют…
Это было как далекий стук барабанных палочек.
Мимо машины — пробежали несколько югославов, в том числе и тот самый — бородатый, с американской винтовкой.
— Что делать?!
— Сидеть на месте — полковник смотрел по сторонам — пригнитесь, тронуться можем в любой момент. Пригнитесь, стреляют где-то впереди! У меня в дверях — бронированные пластины, не должно пробить!
Впереди бухал уже крупный калибр, ему вторили автоматы и пулеметы.
— Часто такое бывает?
— Не всегда, но бывает. Они предпочитают нападать на мелкие конвои, по три-пять машин. А сегодня — разошлись что-то.
Мимо, рыча мотором, прокатился БТР. Движение, что на их полосе, что на встречной — полностью встало…
Обстреливали минут пять, потом прекратили и машины тронулись. Они проехали мимо горевшего грузовика — его потушили, водителя в нем уже не было.
— Из-за этого?
— Да, Они стараются подбить одну или несколько машин так, чтобы невозможно было взять на буксир. Все, что там есть — их добыча, перегружать некогда.
На асфальте — остались только стреляные гильзы, пятна масла и крови…
Кветта, город почти у самой границы с Афганистаном, в довольно высокогорном районе — занимал особое положение в стране. Численность его жителей была в двенадцать раз ниже, чем численность жителей Карачи, и это до того, как грянул ядерный взрыв, и толпы беженцев покатились на юг. Сейчас — надо было умножать уже на двадцать. Кветта была расположена в высокогорье — и отсюда уходил на территорию Афганистана уходил так называемый Южный путь — путь заброски моджахедов и снабжения их припасами. Здесь были сконцентрированы самые непримиримые из непримиримых, большую роль играла Исламская Партия Афганистана Юнуса Халеса — бывшего сподвижника Хекматьяра, который откололся от ИПА, обвиняя Хекматьяра в мягкотелости. Но все это — было до войны.
Первое, что они увидели на въезде в город — это блокпост. Полковник Корви повидал на своем веку немало блокпостов, во Вьетнаме это были угрюмые бетонные сооружения, сделанные из типового набора плит, в Южной Америке — что-то типа небольших укрепленных домов. Здесь — блокпост был переделан из полицейского поста, значительно усилен притащенной сюда горелой техникой — ее поставили как импровивизированное прикрытие от пуль — и отличался особой аккуратностью. Техника, даже горелая — была поставлена как по линейке, кое-где даже выкрашена. Следы от пуль на бетоне аккуратно заделаны. В отрытом капонире стоял бронетранспортер, не похожий на русский — намного больше по размерам, угловатый. Миротворцы, несшие здесь службу — щеголяли темно-серой, в мелкую полоску формой, аккуратно выкрашенными в белый цвет шлемами, похожими на мотоциклетные, но явно бронированными, десантными полусапожками из кожи на застежках. Их оружие было похоже на русское — но русским оно не было…
Похоже, что восточные немцы и чехи. Чехи сюда направили части двадцать второго воздушно- десантного полка, восточные немцы — сорокового десантно-штурмового батальона — коричневые береты. И те и другие — несли здесь службу посменно, одновременно в бывшем Пакистане находилось не более усиленного батальона у тех и у других — но службу они несли на самых опасных участках. И в отличие от почти своих арабов, расхлябанных румын и каких-то несерьезных поляков — этих местные боялись как огня…
Перед блокпостом миротворцев — была большая стоянка для машин и что-то вроде базара, торговать на котором выдавалось лишь счастливчикам — боевики здесь не осмеливались грабить. Часть конвоя, в котором они шли — ООНовская часть — начала заруливать на стоянку, остальные машины — пошли дальше. Перед блок-постом выстроилась очередь, на посту дотошно проверяли документы.
— Проблемы? — спокойно поинтересовался Корви, прикидывая, что у пулемета за БТР никто не стоит и сама бронемашина — просто так из капонира не выедет.
— Сидите спокойно. У вас нормальные документы.
Когда пришла их очередь, полковник Рушани спокойно подал в окошко пакет документов, своих и на всех пассажиров. Немец мельком пролистал, посмотрел на машину. Вернул, даже отдав честь и пошел к следующей.
— Вот видите, какие идиоты? — сказал Рушани, давя на газ — им лишь бы бумага была в порядке.
Корви подумал, что, по крайней мере, у этих идиотов — в стране порядок. В отличие от того, что творится здесь…
— Куда дальше?
— Я размещу вас на постой. В компаунде ООН, здесь есть такой, это последнее цивилизованное место, дальше в горах — полный беспредел. Мне надо выяснить, что происходит на дороге, прежде чем ехать.
— Сколько это займет?
— День… два.
— У нас нет времени ждать.
— Иншалла… — философски пожал плечами полковник.
ООНовский компаунд оказался небольшим, выстроенным в форме каре, старого оборонительного построения пехоты, городком из быстровозводимых жилых модулей — вагончиков, огороженным высоким забором из сетки — рабицы и колючей проволоки. Охранялся он — какими-то частниками, одетыми в старую форму пакистанской армии и вероятно, очень довольными тем обстоятельством, что им удалось отхватить контракт, за который платили регулярно и твердой валютой. Кроме автоматов у этих солдат были длинные палки. Как только из компаунда въезжала или выезжала машина — они усердно принимались отгонять этими палками попрошаек. Большинство попрошаек были детьми и смотреть на это было тягостно.
Русские пока подчинялись, не выкидывали никаких фокусов. Полковник Корви разместил их в вагончике и приказал не высовывать оттуда носа. Сам же — пошел прогуляться по компаунду, посмотреть что делается, может быть — и встретить знакомых. В отличие от русских — ему опасаться было нечего, его никто не искал и он здесь пока ничего не сделал…
Как это и бывает в таких случаях — на ловца выскочил и зверь. Дело было уже к вечеру, близился комендантский час и обитатели сей юдоли надежды возвращались обратно, желая оказаться за защитой колючей проволоки пока не стемнеет. Полковник наткнулся на новенький пятидверный Ниссан Патруль в белом цвете, но без знаков UN, заинтересованно посмотрел — и увидел двоих. Белая светловолосая
