Варя блистательно провела в этот вечер водевиль «Полковник старых времен» (опять с переодеванием в мужской наряд и демонстрацией обворожительных ножек), прелестно сыграла дочь мельника в «Русалке», а потом появилась в роли Вероники в мелодраме «Уголино», написанной Полевым на один из сюжетов «Божественной комедии» Данте.

День для премьеры был выбран неудачно: в Большом Каменном театре в тот вечер танцевала знаменитая Мария Тальони – и все же Александринка была полна, зрители толпились на улице, ловя отрывочные реплики, долетавшие из зала.

«Асенкова так мила, что на нее должны собраться смотреть из отдаленных концов Европы, – размышлял влюбленный Полевой. – Это какое-то обворожительное полунебесное существо, которое, кажется, на минуту только посетило землю и тотчас упорхнет назад».

Странное пророчество… Самой Варе именно в эти дни стало казаться, что она не задержится на тверди земной и скоро принуждена будет покинуть своих друзей и все, что она любила в этом мире!..

Даже ворох цветов, которые, начиная с первого антракта, сносили в ее уборную, не радовал. Были и коробки с конфектами, и подарки. Кто-то прислал хорошенькое ожерелье, однако Варя, честно говоря, предпочла бы получить набор кремов, помад и белил из французской лавки. Такой, который был неизвестным поклонником прислан Наденьке Самойловой и которым та безудержно хвалилась всем подряд, в том числе и Варе, словно позабыв, что они в отчуждении и разговаривают лишь по воле драматургов, то есть на сцене. Ну что ж, восторг Наденьки можно было понять. Ведь это был настоящий театральный грим, которым пользовались парижские актрисы. В лавках он стоил баснословных денег, да вдобавок еще и появлялся крайне редко, за ним гонялись не только актрисы, но и светские модницы, которые часто бывали на балах, а потому красились и знали толк в некоторых гримировальных хитростях. Среди прочего в наборе была великолепная бутылка с кольдкремом, которым очищали лицо и снимали грим, этому Варя обрадовалась бы больше всего. Французский кольдкрем был легкий, мягкий, он замечательно быстро, без малейших усилий смывал краску, не растягивая кожу. После него нужно было только умыться, больше не протирая лицо спиртом, который кожу нещадно сушил и требовал после себя немалое количество жирного, грубого крема. Актрисе, которая хочет быть красивой не только на сцене, личико надо беречь!

Словом, подарок был поистине царский, и Варя чуть ли не впервые позавидовала Наденьке. А та изо всех сил кокетничала и нипочем не желала открыть имя человека, который ей прислал сей замечательный набор.

– Одно из двух, – сказал неистовый насмешник Петр Каратыгин, – или она этого человека не знает, или подарок никто не присылал, Самойловы сами его из Парижа выписали, чтобы цену себе набить и перед прочими выставиться!

Это было очень похоже на правду. Все, кто слышал эти слова, расхохотались. Однако Варя чувствовала себя такой утомленной, что у нее не было сил веселиться. Главное было хорошо отыграть пьесу. Поэтому она лишь бледно улыбнулась Петру и пошла на сцену.

Возвращаясь после последнего действия театральными коридорами и чуть не падая от усталости, Варя вдруг увидела толпу гримеров и актеров, которые собрались вокруг человека в простой одежде, который держал в руках баклагу со сбитнем и кулек со сладостями.

Варя замерла как вкопанная.

Сбитенщики в ту пору, в какую происходит действие нашего романа, были частым явлением в тех или иных народных собраниях. Публикой то и дело овладевало желание перекусить и глотнуть горячего напитка, радовавшего еще наших далеких предков. Чай был дорог и не каждому по карману, да и заваривать его долго и неудобно, а сбитень вот он, в объемистой баклаге, только кружку подставляй, – и бодрил он, и успокаивал, и веселил. В театре за кулисами сбитенщики появлялись частенько, чтобы порадовать усталых актеров, на которых с их появлением снисходило некоторое спокойствие и желание