— Черт знает что такое!
— Я тоже так думаю, — согласилась Памела.
— Это еще хуже, чем то рождение Венеры, — фыркнула Вернель. — Безмозглый треножник!
Это слово заставило Памелу рассмеяться, как всегда. Когда три года назад они начали работать вместе, Вернель объяснила Памеле, что треножниками лесбиянки называют мужчин. А Вернель была лесбиянкой. Но не циничной особой, ненавидящей мужчин. Вернель как раз очень любила их. Просто ей не нравилось ложиться с ними в постель. Она объяснила это Памеле так: «Мне скучно с ними. Стоит недолго побыть с кем-то, как я начинаю думать, что лучше расшибить голову, чем просыпаться рядом с таким и слушать его нытье и пустую болтовню всю оставшуюся жизнь. А вот женщин я готова слушать без конца». Ореховые глаза Вернель при этом вспыхнули, и она улыбнулась так, что стала похожа на эльфа.
В этом и была сильная сторона Вернель: она умела слушать женщин. Она никогда не вступала в споры с заказчицами и, казалось, интуитивно понимала, что они подразумевают, говоря, например, что им хочется чего-то «сине-фиолетового, между ночным небом и анютиными глазками».
Хотя у Вернель и не было специального дизайнерского образования, она была профессиональным художником и графиком, как аттестовал ее веб сайт «Рубинового башмачка», обладала чувством цвета и фактуры. А еще она была отличным предпринимателем. Когда Памела только начинала собственный бизнес, она наняла Вернель, и это было одно из первых здравых решений. Вернель часто повторяла, что Памела, отдав ей предпочтение перед толпой мужиков, продемонстрировала весьма высокий уровень интеллекта. Памела постаралась подавить смех, пока он не перешел в истерику.
— Я просто не знаю, Вернель. Это может оказаться работой, в которую невозможно вложить хороший вкус. Именно так. Ему хочется грубого подражания Риму. Полная безвкусица.
— Эй, пока еще рано сдаваться! И помни: сейчас вечер пятницы, а ты в Лас-Вегасе!
— Да, да, да. Это уже кое-что. Ладно, сейчас важнее другое: как продвигается проект Катерины Грэхэм? Поскольку ты еще жива, то, следовательно, ей не удалось довести тебя до самоубийства.
— Эй, доверься мне хоть немножко! Мне нравится эта старая доска.
— Ну да, так же нравится, как ходить к дантисту, — сказала Памела.
Вернель рассмеялась.
— Нет, в самом деле. Меня, конечно, все так же тошнит от миллиона ее кошек, и я вообще не понимаю, как женщина, которая без конца курит и пьет бренди, словно воду, смогла дожить до восьмидесяти семи, но ее похабный юмор почти очаровывает!
— А ее идея цветовых сочетаний…
— Я отговорила ее от пурпура и розового. Мы почти сошлись на желтом, серовато-зеленом и легком намеке на красное. Когда покончим с фасадами, это викторианское сооружение будет выглядеть так, словно ему десять лет, а не сто десять.
— А тогда можно будет переходить и к внутренним работам.
Памела и Вернель одновременно вздохнули.
— Ладно, значит, все идет хорошо. А что там со сменой мебельной обивки у Старнса?
— Там все чудесно, Памела. Еще мы закажем для них новый пол в дневную гостиную у Бэйтса и оконную фурнитуру у Такерса. Сделай одолжение, не тревожься из-за этого заказа. Ты уже выполнила главное до того, как уехать, а с текущими проблемами я справлюсь. А если вдруг на чем-нибудь застряну, я тебе позвоню.
— Обещаешь?
— Клянусь! А, погоди, еще вот какая мысль. Почему бы тебе не уделить немножко времени себе самой? Ты в Лас-Вегасе, черт побери! Забудь обо всем, повеселись! Черт, ты могла бы даже поиграть!
— Поиграть?
— Памми, да ведь Лас-Вегас для того и существует! — воскликнула Вернель.
— Не думаю, что мне понравится какая-то игра. Я не вижу в этом смысла. Ведь предполагается, что я отдам свои деньги, а взамен не получу ни еды, ни вина, или одежды, или мебели… Представить не могу, что это весело.
— Памми, я думаю, ты не улавливаешь главного.
— И что же это?
— Стань немножко сумасшедшей! Расслабься! Ты можешь отхватить джекпот!
Обдумывая услышанное, Памела склонила голову набок.
— Знаешь, Вернель, а ты пришлась бы здесь ко двору. Может быть, я вообще смотрю на все с неправильной точки зрения. Вместо того чтобы размышлять о вкусе, мне, возможно, стоило бы подумать о фантастичности.
— Точно, — согласилась Вернель. — Этот твой парень нагружает тебя, но хотя он и кажется слегка не от мира сего, он, похоже, довольно симпатичный.
— Так оно и есть, — согласилась Памела.
— Ну и хорошо, смотри на все вот как: Э. Д. Фост фантазирует в своих романах. И он всего лишь хочет, чтобы ты создала для него такую фантазию, в которой ему хочется жить. Перестань думать о том, что напишут в «Архитектурном дайджесте». И, Памми, когда я говорила, что тебе следует уделить время себе самой, я совсем не имела в виду, что это должно быть связано с работой.
Вернель помолчала, а потом ее голос вдруг зазвучал серьезно:
— Когда ты в последний раз отдыхала?
— Но мы же с тобой…
— Нет, я говорю не о поездках в торговые центры, — перебила Вернель. — Я говорю о настоящем отдыхе.
Памела вздохнула. Вернель отлично знала ответ на свой вопрос, так же как и Памела. В последний раз она ездила отдыхать с Дуэйном, но это превратилось в настоящий кошмар. Они тогда отправились на мексиканский курорт, предназначенный для уединения вдвоем. Курорт предоставлял такое количество спиртного, что в нем можно было купаться, и уйму свободного времени для Дуэйна, так что он мог постоянно преследовать Памелу. И он все шесть дней вообще не спускал с нее глаз. От одного лишь воспоминания об этом Памела вздрагивала. А с тех пор как ушла от Дуэйна, она даже и не думала об отпуске. Разве у нее было на это время?
— Я не хотела пробуждать дурные воспоминания, Памми, — мягко сказала Вернель. — Я просто хочу, чтобы ты подумала, как давно позволяла себе расслабиться и по-настоящему повеселиться.
Вернель помолчала, глубоко вздохнула и продолжила тем же мягким, утешающим тоном:
— Ты ведь даже на свидания не ходила с тех пор, как бросила Дуэйна.
— Ходила! Я встречалась с… э-э… — Памела безуспешно попыталась вспомнить имя представителя текстильной фирмы, который приглашал ее на обед несколько месяцев назад.
— Голубой не считается… особенно такой голубой, чьего имени ты и вспомнить не можешь, — фыркнула Вернель.
— Как бы его ни звали, он не голубой.
— Если ты его называешь «как бы его ни звали», то неважно, голубой он или нет. А кто был кроме него?
Памела в задумчивости прикусила губу.
Не дождавшись ответа, Вернель продолжила:
— Вот и я о том же. Памми, ты в Лас-Вегасе! Сейчас вечер пятницы! У тебя куча денег. Ты одна, и тебе все доступно. Нет! — сказала она прежде, чем Памела успела возразить. — Не начинай все сначала. Твой липучий бывший муж уже шесть месяцев тебя не беспокоит, и ты уже полтора года как официально разведена. И ты определенно не старуха и не калека. Черт, у тебя даже зубы все свои! Если я что-то понимаю в женщинах, то ты как раз созрела и готова… ну а ты ведь знаешь, что в женщинах я разбираюсь прекрасно.
— Ты думаешь, что я готова кинуться в какое-то приключение в стиле выходных в Лас-Вегасе?
Вернель не нужно было видеть Памелу, чтобы представить сурово сжатые губы подруги.
— Черт, нет! На это я не надеюсь. Но серьезно, Памми, я ведь предлагаю только расслабиться и позволить какому-нибудь представителю противоположного пола попытать удачи. Тебе же совершенно нечего делать до понедельника, вот я и говорю — пофлиртуй немножко!
