— А что, моя лира действительно светится зеленым? — Аполлон безуспешно попытался подавить смешок. — И еще… умоляю, скажи, что голова у меня не такая огромная!

Ответ его сестры утонул в реве Бахуса.

— Возлюбленная Артемида, теперь и ты покажи свое искусство! По твоему божественному приказу пусть начнется ритуал!

Теперь настала очередь Артемиды разинуть рот, онемев, когда ее слишком правдивое изображение ожило. Оно повернулось и подняло толстую руку. Артемида задохнулась, когда статуя заговорила, — механический женский голос ничуть не напоминал ее собственный.

— Это мое желание, и сегодня вечером я через нимф посылаю в мерцающий воздух чары призыва.

Нимфы тут же запели, а оглушительная музыка притихла, создавая фон нежным голосам нимф.

— Это уж слишком.

Глаза Аполлона потемнели. Никто не смел насмехаться над его сестрой, даже бессмертные. Но тут Аполлон с удивлением почувствовал, как пальцы сестры сжали его руку, удерживая его на месте.

— Послушай-ка нимф, — напряженным голосом сказала Артемида.

Аполлон подавил гнев и прислушался к монотонному напеву лесных красавиц. Мелодия звучала в знакомом соблазнительном темпе, и еще до того, как полубожества начали напевать слова, Аполлон ощутил, как встают дыбом волоски на его предплечьях в ответ на невидимую волну силы, распространившуюся в воздухе над толпой.

Голоса нимф были так прекрасны, что толпа смертных слушала не дыша.

— Что они делают? — У Аполлона внезапно перехватило дыхание. — Это же настоящий ритуал призыва! Я чувствую силу… клянусь бородой Зевса, ее почти видно!

Двое бессмертных беспомощно наблюдали, как нимфы продолжали кружиться, плетя магическую паутину.

— Мы должны остановить это! — Аполлон двинулся вперед, но снова твердая рука сестры удержала его.

— Как? — прошептала Артемида. — Как ты это сделаешь, не устроив чудовищный скандал?

Аполлон стиснул зубы.

— Но мы не можем позволить им завершить это заклинание! Подумай, что произойдет, если современные смертные получат связь с богами!

— Это тебе следует подумать, брат. Заклинание совершенно безвредно.

— Как ты можешь говорить такое? Сила уже возросла раз в десять! В этом мире слишком долго отсутствовала магия, и это, должно быть, увеличивает мощь ритуала. Такая связь станет неразрывной!

Чувственный напев нимф все так же наполнял воздух.

— В этом месте должно быть совершено возлияние вина из древней земли, — напомнила брату Артемида. — И с вином должна быть смешана кровь.

Губы богини презрительно изогнулись.

— А сколько веков прошло с тех пор, как эти смертные приносили кровавые жертвы и возлияния? Но без этого невозможно завершить ритуал и создать крепкую связь.

— И истинное желание сердца должно быть высказано вслух, когда закончится текст ритуала. Ты мудрее меня, сестра. Вряд ли кто-то из современных смертных может знать, как завершается этот ритуал.

Аполлон улыбнулся Артемиде и снова уставился на прекрасных нимф. Теперь, когда страх за смертных отступил, бог позволил себе насладиться вечной грацией и древним ритуалом. Обряд был настолько могущественным и использовался так редко, что Аполлон и припомнить не мог, когда его в последний раз проводили в Древнем мире.

«Они обладают вечной и неизбывной красотой», — подумал бог света.

Чары утешали его. Пение нимф было чистым и трогательным. Как обычно, нимфам хотелось всего лишь доставить удовольствие сильному полу, и Аполлон почувствовал, как его бессмертная сущность откликается на их мольбу. Ему захотелось шагнуть в круг танцующих нимф, чтобы смертные увидели хотя бы легкий отблеск его истинной силы. Он желал показать им сияние настоящего, живого, дышащего бога, а потом вознаградить тех, кто больше всего заслужил бы награды, высказав свои сокровенные желания… впрочем, Аполлон понимал, что это всего лишь фантазия и подобное невозможно. Зевс запретил вмешиваться в дела людей, и Аполлон признавал, что на этот раз он совершенно согласен с отцом. Современным смертным будет куда лучше без древних забытых богов, сующихся в их жизнь. Но сила ритуала омывала его, и мысль о том, что вот эти люди никогда не увидят олимпийцев, пробудила непонятную грусть. Аполлон чувствовал одновременно и волны энергии ритуала, и разочарование, когда заклинание приблизилось к кульминации.