Сергей Антонов
Стабилизатор. Минск 2041
Пролог
Три крытых брезентом грузовика на черепашьей скорости пробирались через Москву. Мимо чудом сохранившихся и почти до основания разрушенных домов. По улицам, запруженным толпами оборванных людей с искаженными от страха лицами и диким выражением глаз.
Ужас витал над городом. Им были пропитаны и утренний воздух, и серые стены зданий, и взгляды жителей мегаполиса.
Еще недавно казалось, что все самое страшное позади. Первая Ядерная, хоть и с огромными потерями, но пережита и жизнь постепенно налаживается. Не тут-то было! Радиация чуть помедлила, прежде чем дать свои страшные всходы. Сначала из своих подземных убежищ на поверхность вышли крысы. Их серые лавины нагло разливались по улицам днем и ночью, затекали по подъездам, просачивались в квартиры. Грызуны были голодны также, как люди. Поэтому бои за каждый кусок пищи были жестокими. Победитель, независимо от того крыса или человек это был, получал в награду труп побежденного.
Чуть позже на арену пережившего ядерный катаклизм города вышли псы-мутанты. Эти были крупнее крыс и потому гораздо опаснее. Они заявились в Москву с окраин. Властям пришлось вновь ввести чрезвычайное положение, но сообщения о новых жертвах собак-людоедов продолжали поступать.
Головной грузовик затормозил на перекрестке. К кабине подошли три солдата. Проверка документов длилась минут пять. За это время на дороге скопилась внушительная пробка. И опять движение со скоростью десять километров в час. Бесконечные повороты и объезды.
За городом заторов было меньше, как и самих автомобилей. Москвичи не рисковали выезжать за пределы пятого транспортного кольца.
Колонна свернула с автострады в лес. Вскоре выложенная бетонными плитами дорога уперлась в обшарпанные, некогда выкрашенные зеленой краской ворота с парой красных звезд. Вновь проверка документов.
Наконец, молоденький солдат распахнул ворота.
Машины въехали на территорию части и остановились на плацу.
– Выходим! – скомандовал пожилой мужик, на лице которого отчетливо читалась принадлежность к славному семейству старшин. – Строимся!
Откинув брезентовые пологи, из грузовиков выпрыгивали рослые, затянутые в камуфляж парни. Безоружные, но внушающие почтение шириной плеч и объемом мускулов. Продолжатели дела «Булата» и «Альфы» выстроились в шеренгу.
– Р-р-равняйсь! Смир-р-рно!
Из кабины первой машины выпрыгнул невысокий кряжистый мужчина лет сорока. Лицо его было скуластым, а глаза – чуть раскосыми. Свидетельство того, что в жилах текла не только европейская, но и азиатская кровь. На пятнистых погонах зеленили три полковничьих звездочки.
Пружинистой походкой он прошел от начала до конца шеренги. Бросил пару слов старшине и повернулся лицом к строю.
– Вольно, хлопчики. Для тех, кто не в курсе, я – полковник Тукмачев.
Спецназовцы заулыбались. Они не могли не знать легендарного полковника, о геройстве которого слагались баллады.
– Я поработал с целой горой личных дел и отобрал три десятка тех, кто подходит для выполнения ответственного правительственного задания. Так что можете считать себя лучшими из лучших. Но это все лирика. Теперь к делу. Пункт назначения – Минск. Семьсот двадцать километров, из которых передвигаться на машинах мы сможем в лучшем случае двести. Думаю, что от Смоленска придется топать на своих двоих. Сейчас вы получите необходимое оружие и снаряжение. У Великой Белорусской Стены нас встретят друзья. Двадцать восьмого июня, ни позже, ни раньше мы должны соединиться с частями белорусской оппозиции и вступить в город. Вопросы?
– У нас, что ли здесь дел не хватает, товарищ полковник? – поинтересовался здоровяк с бычьей шеей и квадратной челюстью. – Я вот слыхал, что у белорусских братов все в ажуре. Их ведь война стороной обошла. Говорят, стабильно все там. И власть Верховного Председателя сильна, как никогда.
Пришел черед улыбнуться Тукмачеву.
– Стабильно. Как на кладбище. Отвечу просто и доходчиво. Оборзел их Верховный Председатель в корень. Пора его стреножить. Вы ж не против того, чтобы протянуть братьям-славянам руку помощи?
– Не против! – не унимался здоровяк. – Только выглядит это, как вмешательство во внутренние дела суверенной страны.
Тукмачев перестал улыбаться.
– Гм… Суверенной. И откуда ты, боец, таких слов нахватался? А знаешь, сколько шпионов, работающих на белорусские спецслужбы шастает сегодня по Москве и, пользуясь нашей неразберихой, ведет переговоры о присоединение России к Белоруссии на белорусских условиях? Так-то. Скажу больше: их Верховный Председатель намерен возглавить мировое правительство. И начнет свою экспансию с ближайшего соседа, то есть – с нас. Вот и получается, паря, что защищаем мы все-таки свои, расейские интересы. Еще вопросы? Добре. Раз у матросов нет вопросов, тогда – час на сборы и по коням!
Часть первая. Сорок один
Глава 1. Грозовой вокзал
Фортуна показала Марату Вербицкому свою филейную часть еще утром. Началось с того, что он не услышал будильника и не уехал с соседом-бомбилой, который домчал бы его до Минска без всяких хлопот и денежных затрат. Как следствие пришлось дожидаться толстозадой бухгалтерши и выбивать у нее командировку. Тут же нарисовалась масса других неотложных и никому не нужных дел. В итоге Вербицкий выдвинулся на вокзал только в конце рабочего дня. Причем без всякий гарантий на быстрый отъезд. Перед побегом из редакции Марат забыл позвонить и узнать расписание.
Таким образом, гроза в этой веренице неудач не стала большой неожиданностью. Приближение непогоды Вербицкий почувствовал еще за несколько минут до того, как все началось. Сначала порыв ветра взметнул с земли тучи песчинок и даже когда они осели, воздух продолжал оставаться сухим и горячим. Потом небо потемнело, налилось свинцовой тяжестью, а солнце окутала липкая паутина серых облаков. И лишь после того, как природа завершила предварительную подготовку, раздался первый раскат грома. Еще робкий, прячущийся где-то за линией горизонта, но весьма многообещающий. Дальше все пошло как по маслу – новый раскат, ослепительный зигзаг молнии и тяжелые, как чугунные гири, капли дождя, плюхнувшиеся на асфальт.
Если ненастье Марат не жаловал, как любой среднестатистический человек, то железнодорожные вокзалы его откровенно пугали. По личным и давним причинам.
В этот летний вечер силы природы и фобии, мучившие Вербицкого, явно объединились для того, чтобы усилить взаимный эффект.
Такое случается и в просторечье именуется черной полосой. Других объяснений тому, что ближайшим местом, где можно было укрыться от грозы, был железнодорожный вокзал, у Марата не нашлось.
Одноэтажное, приземистое здание находилось меньше чем в пятидесяти метрах и призывно поблескивало арочными, сделанными по всем правилам железнодорожного кодекса окнами. У Вербицкого было всего лишь несколько секунд на раздумья, но он бездарно истратил их на осмотр двускатной жестяной крыши, бело-синих стен и часов над входной дверью. И вот когда хлынул ливень, о цивилизованном отступлении не могло быть и речи. Оставалось лишь паническое бегство.
Прикрывая голову пластиковой папкой, Марат ринулся к спасительной двери и почти сразу угодил ногой в одну из луж, которые образовывались на асфальте привокзальной площади с поразительной быстротой. Штанина новеньких джинсов, джинсов всего несколько дней назад с неимоверной тщательностью выбранных из сонма товаров на городском рынке, оказалась забрызганной до колена.
Впрочем, эта досадная случайность была забыта. Между Маратом и дверью вокзала имелось еще несколько луж. И когда он, наконец, взялся за ручку двери, великолепные штаны успели превратиться в подобие джинсов ковбоя, проскакавшего по безлюдным прериям не одну сотню миль.
Новая вспышка молнии сопровождалась душераздирающим треском. Трах-ба-ах! Однако Марату на это было уже наплевать – он успел проскользнуть в здание вокзала. Мокрый и тяжело дышащий он ожидал
