будут молчать. У них с этим строго, с врачебной тайной. Остается Людмила, посредница. Самое слабое звено.

– Так вот почему Лиза так ее ненавидела! – покачал головой Воронов. – Теперь понятно!

Михаил бросил на Дмитрия Александровича внимательный взгляд. Ай, Америку открыл Сивко! Да, похоже, Воронов все это знал! Вспомнить хотя бы его разговор с Елизаветой Петровной в кабинете! Перед тем, как та буквально-таки вынудила его спуститься в погреб. «А говорят, что Бейлис тебя шантажировала…» – «Какая чушь!» Так зачем притворяться?

– Я думаю, она Люську и задушила, – энергично взмахнул рукой Федор Иванович. – Кому нужен скандал? Если бы Людмила и в самом деле написала книжку, или за нее бы написали, это была бы бомба! Представляете заголовки газет? «Семейные тайны миллионеров!», «Чего боятся нувориши?», «За них рожают детей суррогатные матери!» То-то желтая пресса порезвилась бы! А девочке каково? Ее дочке Анечке? Елизавета Петровна задергалась. А тут – искушение! Она вошла ночью в спальню, может, поговорить хотела. Урезонить. Молчи, мол, хотя бы ради сестры. Деньгами-то ее было не взять, с завещанием Льва Абрамовича все чисто, что бы ни говорили. Вошла, увидела Люську спящей и не удержалась. Задушила подушкой.

– А Таранов? – спросил Михаил.

– И Таранова с башни она столкнула! Могла Люська ему проболтаться? Запросто! Они ведь были любовниками. Ляпнула сгоряча, надо знать Ваню. Вытянул из любовницы все, что той известно. Подпоил и вытянул.

– Но зачем ему это?

– Как зачем? – сердито спросил Сивко. – Лев-то Абрамович умер! А как империю делить? Вдовствующая королева дура дурой, это всем известно. Только жениться на ней Ване ох, как не хотелось! Троица была тесно связана: Лев Абрамович, Таранов и Елизавета Петровна. Последние его гнезда птенцы. И хотя они давно уже разделились, общие интересы остались. Ясно было, что если Люська докажет свои права в суде, а так и будет, она примется распродавать имущество. Я имею в виду акции. Все ее мечты были только об отдыхе от трудов праведных. Хе-хе, – проскрипел Сивко. – Наверстать упущенное. Она понятия не имела об истинной стоимости активов покойного мужа. А Таранов в уши лил, что надвигается кризис, надо, мол, все распродавать, переводить деньги на счета за границей, да и самой туда уезжать. Спешно. Делать ничего не придется, живи, развлекайся, наслаждайся благами. Он все хотел прибрать к рукам. А Лиза ему мешала, потому что сама хотела того же. Вот Ваня и добыл на нее компромат. Видать, они там, на башне, круто поговорили. И что ей оставалось? Убить и его. Самой воцариться. Она была баба с та-а-кими амбициями! – развел руками Сивко.

– Версия стройная, – высказался Михаил. – Но, во-первых, не понятно, почему же она тогда застрелилась. Не надо только говорить, что ее совесть замучила. Ни в жизнь не поверю! И, во-вторых, у Елизаветы Петровны алиби.

– Это какое же? – удивился Сивко.

– В тот момент, когда убили Таранова, она была в… – Он посмотрел на Воронова.

– Что такое? – поднял брови тот.

– Откуда она вышла? Мы ведь столкнулись на третьем этаже. Мне показалось, что она вышла из вашей спальни.

– Это мое личное дело! – резко сказал Дмитрий Александрович.

– Хе-хе, – проскрипел Сивко.

– Я был с Никой, она может это подтвердить. А вас никого в своих комнатах не было, – продолжал настаивать Михаил. – Я толкнулся во все. Таранов находился на башне, а остальные? Елизавета Петровна была с вами, Дмитрий Александрович?

– Ну, допустим, – сквозь зубы сказал тот. – Она же выкрала у меня пистолет.

– Хе-хе, – повторил Сивко.

– А где ты был, Федя? – в упор посмотрел на него хозяин замка.

– Я спал.

– Врешь! Тебя не было в комнате! – разозлился Михаил.

– Я спал, – повторил Сивко. И выразительно посмотрел на Воронова. – Если Елизавета Петровна была в спальне у Дмитрия, то я спал.

Тот скрипнул зубами и промолчал.

«Что такое? Что за намеки?» – Михаил смотрел то на Воронова, то на Сивко. Оба молчали. И долго. Молчание нарушил Сивко:

– Ну, так что? Моя версия принимается? Дмитрий, у тебя больше нет вопросов?

– В общем-то… – замялся тот.

Федор Иванович бросил взгляд на часы.

– А почему, Федя, ты все время смотришь на часы? – не выдержал Воронов.

– Да так.

– Ты кого-то ждешь?

– Вечера. Вечера я жду. Ты же дал слово, что вечером я уеду. Вот я и жду…

Федор Иванович выразительно посмотрел на хозяина замка.

«Что происходит?» – обеспокоился Михаил.

– И все-таки мне надо выпить, – со вздохом поднялся Сивко. – Раз ты запер лакея, пойду налью себе сам. А, кстати, где его жена? Эта, как ее… – Федор Иванович поморщился и щелкнул пальцами.

– Эстер Жановна, – подсказал Михаил.

– Во-во. Та еще заковыка. Она где?

– Внизу, с дочерью.

– Их ты тоже запер, Дмитрий?

– Нет. Попросил наверх не подниматься. Здесь труп.

– Три трупа, – поправил Сивко. – В замке уже три трупа. А здесь, наверху, два. Во всем нужна точность. Калькуляция.

– Бейлис тоже спустили в ледник, – хмуро сказал Воронов. – Здесь только Лиза.

– Когда спустили?

– Рано утром.

– Хорошо, я не буду прислугу трогать. Так где я могу взять водки?

– На кухне, в холодильнике.

– Ты не будешь возражать, если я туда пойду?

– Нет.

– Я скоро вернусь, – пообещал Сивко. – Мне и в самом деле надо выпить.

И он вышел из кабинета. Как только за ним закрылась дверь, Воронов нетерпеливо спросил:

– Ну? Ты ведь хотел со мной поговорить?

– Да. Хотел, – кивнул Михаил. – Насчет Сивко. Ловко он все придумал. И мотив.

– Не думаю, что Федя его придумал.

– А вам неинтересно, откуда он так хорошо знает Люську-Бейлис? И почему она ему то и дело «позванивала»?

– А какое это имеет отношение к делу?

– Имеет! Сивко – бывший следак!

– Ого! – прищурился Воронов. – Хорошая компания подобралась! Профессионалы!

– Я же вам говорил, что где-то его уже видел. И вспомнил! Я видел его на фотографии. На старой фотографии. У меня в органах был наставник, майор милиции. Не москвич, перевелся к нам в Управление из того самого города, откуда родом Сивко и Бейлис. Я попал к нему сразу после юрфака на стажировку. Умный мужик, он меня всему и научил. Так вот: я захаживал к нему домой. Опыт перенимал.

– Опыт? – прищурился Воронов.

– Ну, дочка у него была. Впрочем, и сейчас есть.

– Хорошенькая?

– Симпатичная. Но не суть. Сами понимаете, дело семейное. Пока ее ждешь, с мамой-папой парой слов перекинешься, те, само собой, достают из шкафа толстенные семейные альбомы. А она у себя в спальне