одной дивизии, привела к ее гибели в течение считанных часов, но еще крупные потери бывают при неэффективной работе разведки в масштабе отдельной армии или фронта. Именно недооценка сил и возможностей противника, ошибка в определении направления главного удара летом 1942 году едва не привела к крупной катастрофе в масштабах всей страны.

При определении замысла Гитлера на лето 1942 г. считалось, что враг снова обрушит удар на столицу нашего государства. Ведь, несмотря на поражение в конце прошлого, 1941, года, немецкая армия находилась в непосредственной близости от Москвы, под Ржевом, и, казалось, что Гитлер непременно попытается, во что бы то ни стало, восстановить свою репутацию как непобедимого вождя, поднять моральное состояние армии и населения Германии.

Исходя из этого, Ставка и Генштаб предполагали, что судьба летней кампании, от которой непосредственно зависел дальнейший исход войны, будет решаться под Москвой. Из этого делался ошибочный вывод о том, что центральное, Московское, направление следует считать главным, а другие направления будут играть только второстепенную роль, и около половины из общего числа дивизий были сосредоточены для защиты подступов к столице. А на Кавказском направлении было оставлено около 5–6 % сил Красной Армии. Это был крупный просчет, который обернулся для войск Юго – Западного и Южного фронта и всей страны огромными материальными и людскими потерями.

Из-за ошибки в определении главного удара крупнейшее стратегическое наступление немецких войск (операция «Блау») на юге летом 1942 г., с выходом фашистов к Кавказу и Волге для захвата кавказской нефти, оказалось для нашего верховного командования неожиданным. В результате, к концу августа немецкая армия на Северном Кавказе захватила Моздок, а на востоке – была уже на окраинах Сталинграда.

Конечно, по мере накопления опыта и технических возможностей отношение командиров Красной Армии к разведке менялось. Так, например, благодаря данным всех видов разведки, решение Гитлера начать крупное наступление под Курском (операция «Цитадель) уже не было неожиданным для советского командования. В результате принятых мер на этом участке фронта своевременно были направлены резервы Верховного Главнокомандования, и враг под Курском потерпел сокрушительное поражение. Победой под Курском и выходом советских войск к Днепру окончательно завершился коренной перелом в ходе войны.

Результаты боевых действий в значительной степени зависят от качества военной связи, которую справедливо относят к основному средству управления войсками. В немецкой армии с самого начала войны таким средством связи было радио. Этим средством связи уже тогда были оснащены не только штабы дивизий и полков, но даже отдельные самолеты и танки. Оперативная передача и прием (обмен) информации (сообщений, сигналов) позволяли немцам использовать свою боевую технику, особенно танковые войска и авиацию, с большим эффектом, согласовывая действия отдельных частей, видов и родов войск для достижения поставленной общей цели.

Из многочисленных мемуаров немецких генералов следует, что в гитлеровской армии, даже в не лучшие для нее времена в конце войны, никогда особых проблем со связью не было.

В качестве примеров, подтверждающих высокое качество работы связи в немецкой армии, приведем выдержки их «Военного дневника» Гальдера:

«Связь внутри групп армий, армий и танковых групп обеспечивается целиком, как и прежде, собственными средствами групп армий, армий и танковых групп. Радиосвязь не вызывает никаких трудностей. (Доклад начальника связи сухопутных войск от 24.7.41 г.)».

Даже в Сталинградском котле, лишенные последних надежд на спасение, без продовольствия и боеприпасов немецкие связисты прекратили связь и уничтожили свою радиостанцию только тогда, когда на пороге штаба фельдмаршала Паулюса стояли советские солдаты.

Одновременно немцы широко использовали недостатки работы наших связистов, которые были следствием отсутствия эффективной системы шифрования и кодирования сигналов. В качестве примера приведем некоторые выдержки их «Военного дневника» Гальдера:

«Перехвачена радиограмма штаба 26–й русской армии, в которой говорится, что завтра намечено наступление четырех стрелковых и двух кавалерийских дивизий из района южнее Киева (Группа армий «Юг» 18.07. 41 г.)».

«Данные радиоперехвата говорят о том, что кавалерийские части противника, действующие в нашем тылу, почти полностью выдохлись. Они сейчас находятся в таком состоянии, что не смогут причинить нам какого-нибудь ущерба. (Группа армий «Центр» 3.08.41)».

Управлять войсками с помощью связи, не имеющей засекречивающей аппаратуры, было опасно, и это было хорошо известно командирам Красной Армии. Поэтому в первые годы войны наши военачальники вынуждены были использовать для этих целей так называемых офицеров связи (делегатов связи), которым выдавались боевые распоряжения подчиненным, о том, кому какие позиции належит занять, кому, куда и когда следует наступать и т. д. и т. п.

Понятно, что такой допотопный вид связи был крайне неэффективным, так как требовал значительного времени для доведения приказа командира подчиненным войскам.

Кроме того, о таком виде связи в Красной Армии хорошо было известно немцам, поэтому они всегда с большой для себя пользой устраивали охоту на наших офицеров связи. Приведем один из результатов такой успешной охоты, из «Военного дневника» того же Гальдера:

«Сообщение о захваченном русском приказе, из которого явствует, что русское командование стремится фланговыми контрударами отрезать наши танковые соединения от пехоты. Теоретически эта идея хороша, но осуществление ее на практике возможно лишь при наличии численного превосходства и превосходства в оперативном руководстве. Против наших войск, я думаю, эта идея неприменима, тем более что наши пехотные корпуса энергично подтягиваются за танковыми соединениями. (Группа армий «Центр» 19.07.41)».

А ведь достаточно известна поговорка: «Предупрежден – значит вооружен». Казалось бы, что воевать, имея такую связь, было невозможно. Однако воевали, вынуждены были воевать с убийственным для себя результатом. Провал в части организации связи в Красной Армии был насколько глубоким, что почти до конца 1942 г. в этом плане не удавалось существенно изменить ничего.

Например, упомянутый выше дважды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Н. И. Крылов в своей книге «Сталинградский рубеж», описывая события с 10 августа 1942 по 2 февраля 1943 г., приводит более 15 эпизодов неудовлетворительной работы связи. Без преувеличения можно сказать, что плохо поставленное дело со связью было одной из основных причин поражений нашей армии, причем, возможно, не менее важной, чем знаменитое, общепризнанное, «внезапное» нападение Гитлера.

Причем обидно то, что к указанной причине поражений Красной Армии фюрер никакого отношения не имел. Плохая связь – непосредственный, убийственный для нас результат деятельности наших собственных безграмотных «стратегов». И это притом, что это выдающееся революционное изобретение было создано в России.

Александр Степанович Попов (1859–1906), гениальный русский человек, изобретатель радио, родился в небольшом уральском поселке Туринские Нудники в семье священника. После окончания духовной семинарии и Петербургского университета работал преподавателем физики и электротехники в Минном офицерском классе в Кронштадте. Именно в это время А. С. Попову пришла в голову идея обеспечения радиосвязью кораблей русского флота путем передачи сигналов без проводов. Эта идея им была впервые в мире реализована на практике. А 25 апреля 1985 г. (по новому стилю 7 мая, теперь этот день отмечается в нашей стране как День радио) А. С. Попов продемонстрировал свое гениальное изобретение на заседании Русского физического общества как прибор для беспроволочного телеграфа.

Однако революционное изобретение не было должным образом оценено на родине. В результате уже в 1905 г., во время войны с Японией, России пришлось закупать радиостанции у иностранных фирм. Связь еще долго, даже слишком долго, оставалась, вплоть до средины Великой Отечественной войны, одним из самых больных вопросов Красной Армии.

На Западе до сих пор считают изобретателем радио итальянца Маркони, работавшего в США, который сумел получить патент на это техническое решение в 1897 г., а в 1909 г. – еще и Нобелевскую премию.

Точно так же не получил Нобелевскую премию и Д. И. Менделеев, совершивший величайшее открытие в химии, создав Периодическую систему элементов. Список необъективного отношения к открытиям русских ученых может быть продолжен.

Вместе с тем надо признать, что здесь дело не только в традиционной для Запада недооценке достижений русской (советской) науки, но и в отсутствии рекламы и должной материально – технической поддержки со стороны власть предержащих в нашей стране. Так было при царях, так было и коммунистических вождях, еще хуже положение с этим вопросом при современных так называемых «демократах».

Исключением было и остается только время И. В. Сталина, когда практически все идеи, идущие на пользу государству и народу, получали немедленную и всестороннюю поддержку. Отсюда и результаты налицо: передовые в мире образование и наука, ракетно – космическая техника, ядерное оружие, мощнейшая в мире армия и флот, экономика и сельское хозяйство, безопасность страны.

Советские маршалы и генералы не понимали, что успех в бою зависит не только от