и беседа никак не клеилась.

В конце концов Мелисса зачихала и заявила, что у нее аллергия на кошачью шерсть, после чего они распрощались. Тогда Фил впервые подумал о Максе без раздражения.

— О'кей, ты и в самом деле приходила однажды, — согласился он. — Но ты никогда не интересовалась моими делами и не спрашивала о моих устремлениях.

— Фил, только слепой не заметил бы, что ты не хочешь, чтобы я стала частью того, что ты делаешь. Ты принял очень серьезное решение, не посоветовавшись со мной.

Так оно и было. Он не придавал их отношениям важного значения. В отличие от нее.

— А что касается проявления интереса… ты хоть раз спрашивал меня об этом? — Широким жестом она обвела весь зал. — Ты сам хоть раз пришел и навестил меня?

— У меня нет машины, и я не мог позволить себе водить тебя по тем местам, куда мы с тобой ходили раньше, — выдавил он из себя.

— Все верно. Твоя псевдобедность.

Желая избежать ссоры, Фил решил сменить тему.

— Конечно, ты права. Нам следовало бы почаще видеться. Теперь, когда ты почти покончила с делами, давай подумаем, как нам провести вместе следующую неделю.

Мелисса перестала переставлять с места на место бутылки коллекционного вина и посмотрела на него своими холодными голубыми глазами.

— И что мы будем делать?

Фил сунул руку в карман и нащупал там ключи от машины Глории. Ему вдруг захотелось улыбнуться, но он сдержался.

— Просто будем вместе.

Взгляд Мелиссы потеплел, и она шагнула к нему. Он ощутил запах ее духов. Это не были его любимые. Что-то новое. Более тяжелое.

— Разговаривать о чем? — Она смахнула что-то с лацкана его пиджака. Возможно, это был кошачий волос, возможно, она искала предлога встать поближе. — О нас?

Нас. А существовало ли это «нас»?

Она была блистательна и знала это. Он сам говорил ей об этом. С блистательными женщинами у него не было проблем. Ему нравились блистательные…

Его пальцы опять нащупали ключи. Ему также нравились умные и сообразительные, спокойные и разговорчивые.

Мелисса была умная и могла болтать о чем угодно. Она могла быть серьезной, но шутки всегда вызывали у нее смех, и в любом обществе она легко находила свое место. Она ладила с его друзьями, а он находил общий язык с ее приятельницами. Но было ли ему с ней спокойно и уютно? Нет. С Мелиссой нет.

Хорошо, а насколько важен сейчас для него покой и уют?

— Мелисса? О, дорогая, все выглядит блистательно.

К ним приближалась компания общих друзей в сопровождении мужчины, который не был ему знаком.

Незнакомец восхищенным взглядом пожирал Мелиссу, и это не должно было бы нравиться Филу. Как-никак он считался ее мужчиной.

Однако он не бросил вызов этому парню, не подошел к Мелиссе и не обнял ее за талию. Он не испытывал никакого желания сделать это. Им овладело равнодушие. Все, что связывало его с Мелиссой, вдруг исчезло, растаяло.

И он прекрасно понимал, кто был тому причиной.

— Я не стану двигать рояль, пока мне не скажет миссис Кемпбелл.

— Хватит тебе, Майкл! — Официантка Оливия препиралась со старшим барменом.

В тот момент, когда Глория и Люси вошли в гостиную, Оливия обратилась к одетому в смокинг мужчине, который сидел за роялем.

— Эдвин? Пожалуйста, переставь рояль.

— Не могу. Профсоюзные правила. — Он сыграл журчащее арпеджио. — Я талант.

— Как хорошо, что ты сказал мне об этом, а то бы я и не догадалась, — огрызнулась Оливия.

Три стойки бара стояли впритык друг к другу. За Оливией выстроилась армия подавальщиков, которым пока нечего было подавать.

— Что происходит? — Голос Глории прозвучал громче, чем хотелось бы.

Ее услышали все, и все тут же стали объяснять наперебой.

— Эй! — Глория повелительно махнула рукой. — Где мои родители?

Все стали переглядываться.

— Ваша мать в спальне. Она не выходит, — сказала Оливия.

Лишь катастрофа могла помешать ее матери руководить подготовкой к встрече Нового года. К счастью, Глория прекрасно знала весь сценарий.

— Оливия, ты уже не первый раз здесь. Ты помнишь, как стояла мебель в прошлом году?

— Большой буфетный стол стоял там. — Оливия показала рукой туда, где был рояль, и злорадно посмотрела на Эдвина, который в ответ заиграл тему злой ведьмы из «Волшебника страны Оз».

— Правильно. — Глория подошла к старшему бармену. — Я — Глория Кемпбелл. Вас зовут Майкл?

— Да, мэм.

— Послушайте, Майкл, один бар нужно поставить наверху в игровой комнате к стене, напротив бильярдного стола. Второй бар пусть останется здесь, а третий поставьте в вестибюле.

Майкл кивнул своим помощникам, а Глория повернулась к роялю.

— Люси, помоги мне передвинуть это.

Люси осторожно взялась ладонями, чтобы не повредить ногти, за край рояля и наклонилась вперед, изогнув спину. Судя по выражению лица одного из барменов, вид спереди был довольно эффектным. Женщины напряглись, но у них ничего не вышло.

— Тяжело, — громко дыша, пожаловалась Люси.

— Давай еще раз. Нам нужно повернуть его кругом, клавиатурой к окну. — Глория опять взялась за край рояля.

На этот раз к ним присоединились Оливия и бармен.

— Эй! — Пианист вскочил и покинул свое место. — Мне нужно сидеть правым боком к залу.

— Эдвин, ты не двигаешь рояль и поэтому не имеешь права голоса. — Глория толкнула рояль.

Если бы Эдвин сейчас помог им, она позволила бы ему занять более открытое по отношению к танцующим место. Однако тот сохранил верность профсоюзным правилам, и рояль был повернут на сто восемьдесят градусов.

— Спасибо, — поблагодарила Глория своих помощников, а Оливия уже показывала официантам, что им следовало поставить на освободившееся место.

Так, одно дело сделано. Быстрыми шагами Глория направилась в холл и, подойдя к спальне своих родителей, постучала в дверь, за которой о чем-то приглушенно спорили.

— Уйдите! — отозвалась мать.

— Мама, это я, Глория. Можно мне войти? — Она попробовала повернуть ручку, но дверь была заперта на ключ изнутри.

— Глория, у нас с твоим отцом важный разговор.

— Пэт, нам не о чем больше разговаривать! — послышался возбужденный голос ее отца.

Секунду спустя дверь открылась, и отец вихрем вылетел из спальни, не глядя на Глорию, которая успела прошмыгнуть в комнату прежде, чем мать закрыла дверь.

В спальне, где раньше царил образцовый порядок, теперь на полу и кроватях лежали открытые