Не коров, а кур доят! И-и-и! Эх, эх, эх! Бабам слезы, курам смех! — Описав усадьбы строго, Обложили нас налогом, Каждый корень стал в чести — Только денежки плати! И-и-и! Эх, эх, эх! Бабам слезы, курам смех! — Я налоги не любила И вовек не полюблю. Нынче груши порубила, Завтра яблони срублю! И-и-и! Эх, эх, эх! Бабам слезы, курам смех. Пил по собственной охоте Федор, зная наперед: Хмель проходит и уходит, Горе за душу берет. Так возьмет, Что станет душно, Так, что очи ослепит, Как от этих вот частушек, Вдовьих болей и обид… — Так-то, брат, отвоевали…— И пристал как банный лист К Федору Аким Иванин — Бывший сельский активист. — Не гляди, — бубнит с укором, Всяко было до войны. Мы с тобою, Федор, горы Своротить теперь должны… Он подсел совсем некстати И сидел, как сыч, бубня: — Я тут нынче председатель, Так что ты держись меня. На коровах, дескать, пашем? Что же, пашем… это так. Только ты учти, чудак, Трактор есть в хозяйстве нашем. Нелегально… по частям Собран нашими руками. Только это между нами, Не докладывал властям… У других и плуга нет. Только мне какое дело, Коль на весь колхозный свет Наша слава прогудела! Мой колхоз передовой. И написано в газете: «Хороши дела в „Рассвете“. Председатель волевой». Волевой! А думал как? Надо чикаться с народом? Ты меня держись, чудак, Мне здесь быть не больше года. По секрету доложу: Мне в районе ищут место. Ты один годишься вместо, Если хочешь, предложу… Утвердят. А что? Герой! За колхозы был горой. Большевик с партийным стажем. Утвердят, не пикнут даже… И еще он что-то нес Все на той же самой ноте. И слезился пьяный нос В такт Нахлынувшей икоте… Бабы смотрят — ах да ах! — На Тишкова на Ивана: Спит, сердечный, на мехах Перегретого баяна. Мнутся бабы, Не хотят Мужика опять тревожить… А Аким свое: — Пустяк! Трудно будет… мы поможем. Ты да я… без дураков…
