— Действительно, что? — Он потрогал розы, стоявшие в золотой вазе на мраморной каминной полке. Их аромат смешивался с пряным дымом его сигары. — Сколько вам лет, сеньорита Пилгрим?

Этот неожиданный вопрос до глубины души поразил ее, потому что мужчины-соотечественники не позволили бы себе вот так прямо задать его. Дон Хуан нахмурился, и Ивейн поняла, что когда маркиз Леонский задает вопрос, каким бы личным он ни казался, на него следует отвечать без промедления.

— Мне девятнадцать, сеньор.

— Я думал, вы моложе. — Его взгляд словно ощупывал тонкую юную фигурку девушки, походившей сейчас на беспризорника из-за одежды, которой снабдил ее Эмерито. Потом он отошел от камина и захромал к изящному низкому столику, на котором стояло блюдо с виноградом, словно застывшим золотыми каплями. Маркиз взял со стола блюдо и протянул его Ивейн. — Вы еще слишком молоды, чтобы предлагать вам вино. — Быстрая усмешка скользнула по его губам. — Прошу вас, попробуйте. Это из виноградников кастильо.

Виноград был необыкновенно вкусным, но под пристальным взглядом черных глаз, неотступно наблюдавших за ней, Ивейн смущалась так, что съела всего две или три виноградинки.

— Эмерито покормил вас? — спросил дон Хуан, стоя перед мозаичным портретом Мадонны с Младенцем и, как ей показалось, тяжело опираясь на свою палку. Ивейн внезапно пришло в голову, что его, наверное, мучает боль в ноге. Его красивый рот чуть кривился в болезненной гримасе, в нем сквозила какая-то легкая горечь, что-то неуловимое, делавшее его не таким надменным.

— Его жена приготовила мне завтрак, сеньор. Я… я погибла бы, если бы не Эмерито.

— Верно. — Он внимательно разглядывал ее сквозь сигаретный дым. — Невероятная вещь, да? Наверное, для вас все пережитое показалось кошмаром. Не думайте об этом. Теперь вы в безопасности…

— Все эти люди… кричат о помощи, а корабль идет ко дну!

— Но, я полагаю, многим из них удалось спастись, как вам.

— Я плыла вместе с моей хозяйкой, миссис Санделл. Мне хотелось бы узнать…

— Спаслась ли она?

— Да. — Глаза Ивейн стали огромными от горя. Она никогда не питала к своей хозяйке особой симпатии, но знала, каково оказаться ночью в темном безбрежном просторе моря, когда холод оцепенения закрадывается в сердце, и нет надежды на спасение.

— Я распоряжусь, чтобы о ней навели справки. — Внимательно глядя на Ивейн, он прищурил глаза. — Вы намерены вернуться к ней, если окажется, что ее спасли?

— Нет! — ответ вырвался прежде, чем девушка успела сдержаться. — Хотя мне придется это сделать… У меня ничего нет, ни одежды, ни денег…

— Не желаете ли вы остаться здесь?

На минуту замерев от удивления, Ивейн не могла поверить своим ушам. Смысл его слов дошел до нее не сразу. Она в полном замешательстве изумленно уставилась на него, не зная, как понять это приглашение. Дон Хуан — маркиз, а она горничная, сирота, компаньонка… Никто! Может быть, он хочет предложить ей работу в замке?

— Вы… вы хотите взять меня на работу, сеньор? — спросила она чуть слышно.

— Здесь все слуги, кроме экономки, мужчины. — И вновь быстрая улыбка мелькнула на его губах. — Нет, сеньорита, я приглашаю вас погостить у меня некоторое время.

— Но…

— Но что? — Он поднял черную бровь. — Мне показалось, что вы не слишком торопитесь вернуться к своей хозяйке. Разве не лучше вам остаться пожить здесь, в кастильо?

— В… качестве кого? — Ивейн испытывала страшные муки, но вынуждена была задать этот вопрос.

— В качестве моей гостьи, сеньорита Пилгрим. — В глазах у него мелькнула ирония. — Вы, надеюсь, не вообразили, что зажгли во мне огонь страсти?

Ивейн покраснела до корней волос и почувствовала, что он насмешливо проследил за распространением этого пожара.

— Уверяю вас, я не использую право вассала в отношении каждой женщины, которая ступает на этот остров, — сардонически сказал он. — Для меня вы просто потерявшийся ребенок на моем попечении. Вы останетесь здесь! Я уже решил!

Онемевшая Ивейн сидела в высоком бархатном кресле и все еще держала в руках блюдо золотистого винограда, словно символическое подношение. А как же его семья? Им, скорее всего, не очень понравится, что ее, беспризорную девушку, навязали им в качестве гостьи?

— Чем вы недовольны? — Он оперся на свою палку и вперил в девушку острый взгляд, как будто она была странной маленькой вещичкой, неуместной в этом роскошном зале, но которая, тем не менее, чем-то привлекла его внимание.

— А что скажет ваша семья? — тихо спросила она.

— У меня нет семьи. — Лицо его вдруг посуровело, словно невольно Ивейн задела рану, которую он скрывал под своей броней. — Я не женат и бездетен, сеньорита. В кастильо есть коты и овчарка-волкодав. Впрочем, сами увидите. — Он похлопал себя палкой по левой ноге. — Я хром как Люцифер.

По спине у Ивейн пробежал холодок. Люцифер — падший ангел, которому было отказано в рае из-за его гордыни! Да, ведь она, едва увидев его, сразу подумала, что в этом человеке есть что-то демоническое!

— То есть вы хотите сказать, что берете меня под свое покровительство?

— Вот это ново. — Он позвонил в серебряный колокольчик. — Я знаю, что англичане не любят быть кому-нибудь обязанными, но наш Isla del Leon далеко от материка, и вам придется принять мое гостеприимство, хотите вы того или нет.

— Я… вы очень добры, сеньор.

— Добр? — Его точеные губы презрительно выговорили это слово. — Я просто практичен, к тому же испанец. Мой дом — ваш дом!

Ивейн украдкой обвела взглядом зал: темные от времени краски, старинные гобелены, золотые вазы с розами. Она чувствовала себя как нищенка перед королем!

— Все необходимое будет улажено в комиссариате на материке, — сказал дон Хуан и обернулся к дверям, которые в этот момент открылись.

В зал вошла одетая во все черное женщина с выразительным суровым лицом. Маркиз быстро заговорил с ней на изысканном испанском. Ивейн почувствовала на себе взгляд женщины. Темные, яркие глаза без симпатии рассматривали ее.

— Да, дон Хуан. — Женщина вежливо присела и вышла.

— Это моя экономка, я уже предупредил ее, чтобы она приготовила вам комнату. Ее зовут Альма, она поможет вам освоиться.

Ивейн с побитым видом взглянула на него. Дон Хуан распоряжался ею так, будто она была подкинутым котенком, которого он нашел на своем пороге, но в его манере и отношении не было и капли теплоты.

— Спасибо, — пробормотала она, и на этот раз не стала добавлять, что он очень добр. У нее появилось ощущение, что такая маленькая заблудившаяся девочка, как она, не может сподвигнуть его на проявления доброты. Просто она показалась маркизу забавной, поэтому он и пригласил ее пожить здесь. Девушка жалела, что не может противостоять ему, но вчерашняя кошмарная ночь уже сказывалась на ней: глаза Ивейн смыкались, все тело отяжелело.

— Из вашей комнаты прекрасный вид на море, — сказал он — О mare lindo.

Она вздрогнула, услышав, что дон Хуан назвал море красивым. Ивейн все еще не могла забыть, как течение влекло ее, совершенно беспомощную, куда-то в кромешной тьме, не могла забыть страх и одиночество.

— Вы понимаете наш язык? — Взгляд дона Хуана был прикован к ней, и девушка чувствовала, что он словно читает ее мысли.

— Так, знаю несколько фраз, — ответила она.

— Прежде чем вы уедете с острова, смею надеяться, вы будете понимать гораздо больше. А я, кто