Ивейн очнулась и обнаружила, что она, заботливо завернутая в одеяла, лежит на лавке в маленькой комнате. Ошеломленная, она все еще чувствовала покачивание лодки и благословенное тепло, разлившееся по всему телу. Она спасена, она жива!

Она широко раскрыла глаза, когда дверь отворилась, и в каюту вошел человек с худощавым, оливкового цвета лицом, одетый в серый вязаный свитер под горло. Он подошел к краю лавки и склонился над девушкой. Темные глаза внимательно вглядывались в ее лицо.

— Que tаl, nina? [1]

Она не поняла, что он сказал, и просто улыбнулась ему. Это был тот молодой человек, который вытащил ее из моря и спас ей жизнь.

— Спасибо, — сказал она с глубокой благодарностью.

Он улыбнулся ей в ответ и оставил одну приходить в себя после пережитого потрясения. «Очень симпатичный», — сквозь сон подумала Ивейн. Такой большой и сильный, что даже все стихийные силы природы не могли напугать его. У него были тонкие черты лица, и Ивейн решила, что ее странствующий рыцарь, должно быть, испанец.

Когда лодка вошла в бухту, над морем занимался рассвет. Ивейн принесли кружку с дымящимся кофе, теплый свитер с большим воротником и джинсы с подвернутыми штанинами. Пока она завтракала и облачалась во все это, сквозь щели каюты начали пробираться солнечные лучи, и, выглянув наружу, Ивейн обнаружила, что они причалили к дощатому настилу пристани. В воздухе плыл густой аромат смолы, шедший от высоких сосен, густо растущих за полосой пляжа.

Она увидела узенькую лесенку, ведущую наверх, на палубу, и поднялась по ней. Небольшая моторная лодка подскакивала на волнах, ударяясь бортом о пристань, на которой появилась молодая девушка. Темная бахрома шали у нее на голове развевалась на утреннем ветру, но она, не обращая на него внимания, во все глаза смотрела на лодку. Спаситель Ивейн с распростертыми объятиями спрыгнул ей навстречу. Они крепко обнялись, и, глядя на них, Ивейн вновь остро ощутила, как чувство одиночества охватывает ее.

Она дала парочке еще несколько минут побыть наедине, потом подошла к борту лодки, и тут чья-то сильная рука сжала ее локоть и помогла влезть на пристань. Волосы у нее уже высохли и свисали по острым лопаткам просоленными спутанными прядями. Чужой свитер болтался на ней, и девушка была похожа на ту, кем она и была, — сироту, спасенную в шторме.

Женщина, кутаясь в шаль, смотрела на нее расширенными от любопытства глазами. Как и молодой матрос, она тоже была миловидной, с оливковой смуглой кожей. Внезапно ее лицо озарилось улыбкой, когда тот сказал Ивейн:

— Mi mujer Мари-Лус.

Ивейн поняла. В голове у нее уже прояснилось, и она стала вспоминать испанский, который учила вместе с Идой Санделл. Смуглая красавица была его женой. Ивейн усмехнулась про себя. Ах, как обидно узнать, что твой рыцарь-спаситель счастливо женатый человек!

Вместе с ними она прошла к их дому белого камня под соснами. В прохладной комнате в деревянной резной колыбели спало кудрявое дитя, а в очаге на сосновых иголках и шишках весело плясал огонь. Мари-Лус и ее муж о чем-то гортанно говорили между собой, затем он извинился и, широко шагая, вышел из кухни. Его жена показала куда-то рукой.

— Теlefona. — El gran senor [2], надо ему сказать.

Ивейн, стоя у камина, взглянула на Мари-Лус, которая начала накрывать на стол.

— Эль гран сеньор? — переспросила она.

— Эмерито ему сказать про senorita Inglesa — comprende? [3]

Ивейн кивнула. Видимо, Эмерито решил передать ее какому-то здешнему важному господину. Пока его не было, она любовалась на малыша в колыбельке и завтракала яичницей с беконом, которую приготовила для нее Мари-Лус. Она пила кофе, когда вернулся Эмерито и постарался объяснить ей, что за ней выехала машина, и что ее отвезут в дом эль сеньора.

— Где я? — Ивейн показала жестом за окно. — В какой это части Испании?

Мари-Лус качала на руках ребенка и предоставила объяснять все мужу. С изумлением, даже с ужасом, Ивейн узнала, что ее вынесло на остров, лежащий вдали от побережья Испании.

— La Isla del Leon — Львиный остров.

Пока она постигала этот ошеломляющий факт, раздался шум подъехавшей машины. Она остановилась возле дома, Эмерито открыл дверь, и Ивейн вышла следом за ним на яркий солнечный свет, лучами бивший сквозь густую зелень деревьев и сиявший на гладкой поверхности ждавшего с невыключенным мотором лимузина с фигуркой миниатюрного серебряного льва на капоте и гербом на дверцах. Ивейн затаила дыхание. Даже Санделлы не разъезжали на таких машинах, как эта. Даже они были не столь важными особами, чтобы иметь родовой герб.

Шофер в кожаной форменной куртке вышел из-за руля и открыл перед Ивейн дверцу. Девушка, являвшая собой странное зрелище в своем оригинальном наряде, улыбнулась на прощанье Эмерито и его молодой семье.

— Mil gracias, — сказала она. — Огромное спасибо! Вы спасли мне жизнь, и я… у меня нет слов, чтобы выразить вам свою признательность.

Эмерито развел руками с латиноамериканской выразительностью.

— Dios te proteja, senorita.

Ее спас Господь. Девушка кивнула, поцеловала малыша в мягкие волосики и скользнула в лимузин. Охваченная безмерным удивлением, она откинулась на спинку бархатного сиденья. Ивейн Пилгрим никогда даже не мечтала о том, чтобы ее везли в какое- то роскошное поместье в машине с шофером! Под ее ногами лежал гладкий коврик, она откинула свою взлохмаченную голову на удобный мягкий подголовник. Машина ровно скользила по лесной дороге, которая вскоре начала взбираться на холм.

Мотор негромко гудел, Ивейн разглядывала дикую, удивительную растительность, сверкающее море, которое со всех сторон окружало Львиный остров. Что это был за Лев? Может быть, сейчас она сидит в его машине, которая везет ее все вверх и вверх, в его ра1асio? Она слышала, что некоторые испанские аристократы до сих пор еще живут в этих затерянных местах, как феодалы былых времен, а ведь Мари-Лус назвала человека, приславшего за ней машину, — «эль гран сеньор».

Вдруг Ивейн схватилась за внутреннюю серебряную ручку дверцы. Внезапный приступ сомнений и страха одолел ее. Ей захотелось упросить водителя отвезти ее обратно, к молодой чете, в их уютный маленький домик, но Ивейн не знала толком испанского, она знала всего несколько слов и сказать: «Остановите машину, я хочу выйти!» — не могла.

Внимательно глядя в окно машины, она видела острые утесы, сосны и каучуковые деревья, золотой отблеск солнца на дальних горах, манящую голубизну моря.

Море, которое едва не убило ее прошлой ночью, такое пугающее и безжалостное тогда, сейчас пылало как расплавленные под солнцем сапфиры и яшма. Глядя с кручи, по которой с мягким урчанием юрко карабкалась машина, далеко вниз на воду, Ивейн задумалась о своей патронессе. Вытащили ли из воды Иду Санделл? Спаслась ли она? Станет ли наводить справки о своей прислужнице, мисс Пилгрим, как она называла Ивейн?

Ивейн знала, что у нее очень необычное имя. Давным-давно отец рассказывал ей, что оно будто бы