– Ее уже нет. А я ему нужна, – просто ответила Таня.
– Ой, тоже мне, нашлась святая. – Вета разозлилась. Сама от себя не ожидала. Не была готова к тому, что Танька переспит с дядей Петей. И то, что наговорила потом, было от злости. Говорила больно, о запрещенном. Про то, что Танька – дочка пьяницы, что ей захотелось из грязи в князи. Что где она, Танька, а где дядя Петя. Что дяде Пете все равно с кем спать сейчас, а Таньке только того и надо. Воспользовалась. Быстренько сориентировалась.
Таня молчала. Ничего не говорила. Уже уходя, сказала:
– Не сердись. Так получилось.
Вета заорала:
– Что значит «так получилось»? Да на тебе пробы негде ставить. Ты не забудь ему про брата – уголовника и наркомана – рассказать. А то чистенькая больно.
Таня, выходя из квартиры, хлопнула дверью.
Вета, вытирая слезы и проговаривая про себя все, что недосказала Таньке, разрезала скотч на первой коробке. Вещи. Хорошие. Некоторые еще с бирками. Она позвонила матери:
– Мам, куда девать вещи тети Наташи?
– Выброси, – ответила мать.
– Жалко. Хорошие.
– А ты что предлагаешь?
– Может, тебе привезу?
– Ты хочешь, чтобы я носила шмотки покойницы? Большего я, по-твоему, не заслуживаю? – У матери, как и предполагала Вета, началась истерика.
– Ладно, пока. – Вета положила трубку.
Вета обновила свой гардероб вещами тетки. В музыкалке ловила на себе придирчивые взгляды коллег…
Вета не пошла встречать Таньку из роддома, когда она родила Пете дочку Генриетту с родимым пятнышком на ручке, чуть выше локтя. Не пошла в ЗАГС и на их свадьбу, хотя дядя Петя сам звонил и звал. После звонков впадала в ступор от ощущения несправедливости – почему дядя Петя так быстро забыл тетю Наташу? Почему он выбрал именно Таньку, а не кого получше? Почему тетя Наташа не могла забеременеть, а Танька – сразу? Почему, наконец, у Таньки есть теперь семья, а у нее, Веты, нет? Не поехала Вета и в аэропорт, когда Танька с дядей Петей и маленькой Геней уезжали на ПМЖ в Канаду.
Юрик так и не связал тех наркоманов, которые вечером подошли к нему на улице, с Ольгой и уж тем более с Ветой.
Ольга давно стала ему не нужна – ни с квартирой, ни с дачей, вообще никак. Он уже видеть ее не мог, особенно когда она чуть наклоняла голову, пытаясь поймать его взгляд. Он возненавидел все: как Ольга пытается ему угодить, как подсовывает ему деньги. Спать с ней он тоже больше не мог. Говорил, что устал. Ольга неумелыми, хоть и музыкальными руками пыталась сделать ему расслабляющий массаж. У Юрика от ее прикосновений к плечам по позвоночнику шла дрожь. Иногда он себя уговаривал – вот Ольга для него надела прозрачный пеньюар. Но видел под пеньюаром тело и ничего не мог. Сквозь сон замечал, как Ольга вставала раньше, красила ресницы и опять ложилась. Чтобы быть красивой всегда – для него. Но совсем плохо Юрику стало после того, как он понял, что не хочет Ольгу. В прямом смысле слова. Не может хотеть. Юрик испугался всерьез – такого с ним еще не было. Уж кем-кем, а любовником он был безотказным. От Ольгиных попыток ему помочь становилось только хуже. А уж когда дело дошло до финала – заявления в ЗАГС и Ольгиных хлопот по поводу свадьбы, – Юрик испугался за себя всерьез. Каждый день он собирался сказать Ольге, что у них ничего не получится. Но срабатывал внутренний ступор. Да и Ольга не давала ему слова вставить – то про врача рассказывала какого-то уникального, к которому нужно непременно сходить, то сама изводила разговорами про то, что «это» на нервной почве. Но когда Ольга стала подкладывать ему в чай мед с маральим корнем – Юрик на банке прочел, что корень – народное средство от импотенции, – пришел к выводу, что пора спасаться бегством. Хотя бы ради того, чтобы проверить – не может он только с Ольгой или уже все, совсем не может.
В общем, в тот день Юрик сказал Ольге, что нужно поехать к своим – племянника проведать, с братом поговорить. Ольга согласно кивнула, лишний раз убеждаясь, что Юрик, так беспокоящийся о своей семье, будет не муж, а золото. Ольга сунула ему деньги. «Купишь племяннику что-нибудь», – сказала она.
Юрик не знал, куда пойдет, – решил зайти в бильярдную, поиграть, попить пива. На улице, едва он завернул за угол дома, к нему подошли два парня.
– Чё надо? – спросил Юрик.
– Щас узнаешь, – сказал один парень.
– Денег? На. – Он вытащил из кармана куртки деньги, которые ему засунула Ольга.
Ребята цапнули деньги и побежали.
Юрик ухмыльнулся и решил поехать на дачу. Ключ у него был. Он шел мимо дома Ненашевых. Лизка сидела в шезлонге и курила. Дверь на их участок была открыта.
– Привет, – поздоровался Юрик.
– Привет, – ответила Лизка.
– Чего ворота настежь? Ждешь кого?
– Тебя.
Юрик вошел и сел рядом с Лизкой. Она протянула ему сигарету. Юрик понял, что Лизка курила траву. Он взял сигарету и затянулся.
– А родители дома? – спросил он.
– Нет, – ответила Лизка.
До «своего» дома, то есть дома Ольги, Юрик так и не дошел. Лизка легко отдалась. У Юрика все получилось. Они лежали и курили.
– А что тебе надо? – спросила Лизка. – Ну, по жизни?
– Где жить, с кем спать, – ответил Юрик. – А тебе?
Лизка лежа пожала плечами. Ничего.
– Хочешь, оставайся, – предложила она.
– Я изнасиловал твою подругу, – зачем-то сказал Юрик.
– Прикольно, – ответила Лизка. – Хочешь, сыграем в изнасилование?
Так бы отреагировала Наташа.
И в этот момент для Юрика, что называется, «звезды сошлись». Лизкины родители – Тамара Павловна и Евгений Петрович – решили продавать дачу – они присмотрели себе другую. По другому направлению, в поселке, в котором провел детство Евгений Петрович. Юрик оказался незаменим – он все взял на себя. Стройматериалы, прораба… Тамара Павловна про него говорила: «Тупой, но рукастый».
Юрик занимался чужими куплей-продажей-строительством, как своими. Сделал все быстро. За труды пошел на повышение – стал персональным водителем Евгения Петровича. Доставив шефа домой, трахал Лизку на пленэре.
Вета про Юрика узнала от Лизки. Та сама позвонила и рассказала, что Юрик теперь водитель ее отца.
Вета сказала, чтобы Лизка ей больше не звонила. Никогда. Лизка и не звонила.
Вете казалось, что мать сходит с ума. Медленно, но верно. Ольга бросила работу и поселилась на даче. Вета после того, как Танька переехала к дяде Пете, вернулась домой, в их с матерью квартиру. Пошла работать в ту же музыкальную школу, в которой работала мать.
Вете казалось, что у матери шизофрения, или как там это называется. Ольга придумала себе прошлую жизнь и поверила в нее.
Они сидели на даче – Вета приехала проведать мать. Не потому, что так надо. Потому что никого, кроме матери, у Веты не было. И она решила найти еще одного близкого человека – отца. Про своего отца Вета знала от тети Наташи, которая рассказала, как было дело. Поэтому могла предположить все, что угодно, но только не то, что рассказала мать.
– Мам, а у тебя есть адрес моего отца? – спросила осторожно Вета.
– Нет. Он погиб. В авиакатастрофе. Тебе было три месяца. Он был чиновником, из очень высокопоставленной семьи. Мы жили в их квартире. На улице Веснина. Ты и родилась там, в центре. Он
