Схватить быка за черный рог.С ним вместе гаснет день морозный,Склонясь у ночи на порог.…Нет Бондаренко, а НатаровЛежит в крови, упал Клочков…Пока все в поле в сизом дыме,Раскрой страницы книги старойИ гвардию большевиковСравни с гвардейцами иными.Увидишь синие кареНаполеоновой пехоты,Где офицеры в серебре,В медвежьих шапках гибнут ротыВаграм с убийственным огнем,И Лейпциг — день железней лавы,И Ватерлоо в резне кровавой,—Вам не сравниться с этим днемГвардейской русской нашей славы!Переверни еще листы,Увидишь Торрес-Ведрас ты,Красномундирные колонныИ с пиренейской высотыСолдат бывалых Велингтона.Нет, нет, они дрались не так,—Чтоб до последнего, чтоб каждыйС неотвратимой силой жаждалВрага в могилу взять с собой,Чтоб смерть играла им отбой!На Гинденбурга гренадарВ болотной Фландрии воде,Ни люди Марны и Вердена,—Гвардейцы всех времен Вселенной,Вы не сравнитесь никогдаС советским богатырским парнем!И нашей гвардии звездаВсех ваших гвардий лучезарней.Ну, где у вас такой окоп?А где такие двадцать восемь?Здесь танк, уткнувшийся в сугроб,У мертвецов пощады просит!7Стемнело в поле боевом,Лежит израненный Натаров,И Диев жадно дышит ртом,И шепчет он с последним жаром:«Брат, помираем… вспомнят насКогда-нибудь… Поведай нашим,Коль будешь жив…» И звук погас,Как гаснет искра среди пашен.И умер Диев в поле том,В родном, широком, белоснежном,Где под ночной земли пластомЗерно сияло блеском нежным.Колосья летом зазвенят,—Полей колхозная отрада.Спи, Диев! Все солдаты спят,Когда исполнили, что надо.Уж вьюга поле бороздит,Как будто ей в просторе тесно.Лежит Натаров, он не спитИ все же видит сон чудесный:Как будто с вьюгой он летит.И голосов полна та вьюга.То политрук с ним говорит,То слышит Даниила-друга.А вьюга кружит по стране,По городам, по селам вьется,И, как бывает лишь во сне.Он слышит голос полководца:«Натаров, доблестный стрелок,Сейчас лежишь ты, холодея,Но ты сражался так, как могСражаться истинный гвардеец!..»И плачет радостно Иван,
