кипятком. Пряников-печеньев не предлагалось. Впечатление от колдуньи Полины Петровны у Эли испортилось окончательно – пакетики она считала чайным мусором, сама в рот не брала и братьев отучила. К тому же угощать гостей голым чаем? Лучше бы совсем не предлагала.

- Эля, расскажи как ты поняла про мою поясницу? Опиши мне какие ощущения возникли у тебя при этом? – царственно повелела Полина Петровна.

- Никакие, - буркнула девушка, заставляя себя глотать чай. – У Вас спина была слишком прямая, даже для балетной. Будто Вы боялись ее потревожить лишним движением. А кончики пальцев у Вас подрагивали. От боли и напряжения…

- Очень хорошо, - похвалила колдунья, как учительница хвалит примерную ученицу. – Анна Анатольевна, оставьте мне девочку. Пусть посидит, посмотрит, как я веду прием.

- Я не могу! – вмешалась Электра. – У меня работа!

- Если ты разовьешь дар, тебе ниспосланный, то сможешь помогать страждущим и на кусок хлеба заработаешь, - повернулась к ней Полина Петровна.

- Нет у меня времени и денег дар развивать. Мне работать надо, на курсы ходить.

- Ты, Элюня, говорила же, что убираться можно в любое время, хоть и ночью, - напомнила баба Нюра.

- Ой, я еще ночью пойду убираться! Сказали тоже!

- Не надо ночью, - отрезала Полина Петровна. – Ты посидишь часик, я приму одного пациента, и пойдешь.

Старушка посмотрела на Элю просяще, и девушка кивнула. Баба Нюра шустренько подхватилась и унеслась, а Эля пересела в угол комнаты со скучающим видом. Полина Петровна прошествовала к двери и впустила первого «пациента».

Первой оказалась женщина в застиранном платье-халате, с замкнутым лицом и припухшими глазами. Она вошла шаркающей походкой столетней старухи и упала на стул.

- Дочь? Сын? – спросила Полина Петровна.

- Сын, - прошелестела женщина и сморщилась в беззвучном плаче.

- Пьет? Колется?

- Лучше б пил…

- Ясно. Героин?

- Да не знаю я… Фотография вот, - она порылась в затрепанной сумочке и вытащила карточку.

Колдунья мельком взглянула и передала Электре. С фотографии смотрел загорелый веснушчатый парень лет восемнадцати. Милое лицо, открытая улыбка, забавный чубчик надо лбом.

- С армии началось, с Чечни проклятой! Господи, за что?! - женщина боролась со слезами из последних сил. – Я так счастлива была… Живой вернулся, не пораненный, не инвалид, как другие. Думала – заживем!

- К врачам обращались?

«Интересно, она специально разговаривает, словно гестаповка на допросе русского подпольщика?» - Эле мать наркомана было жалко.

- Куда только не обращалась! К наркологам водила, в больницу устраивала, - клиентка все ниже склоняла голову к коленям, словно ее горе сидело у нее на спине и давило. - Не помогло! Из дома вынес и золото, и технику… У нас и было того золота - моих два колечка и сережки, на свадьбу даренные… Все вынес, продал… Я плакала, умоляла, просила… А он! Измучилась, извелась! Врачи обещали, что поможет лекарство какое-то. Сколько денег я за него отдала, занимать пришлось… Не помогло! Ни чего не помогает! Соседка подсказала к Вам пойти…

- Сын знает, что к колдунье пошли?

- Нет, нет. Он не пустил бы. Он и к врачам не хотел, и в больницу… И лекарство то - дорогое - я тайком подсовывала… Помогите! Помогите, пожалуйста! Век Бога молить буду за Вас! Помогите! – слезы все-таки полились по щекам.

Полина Петровна держалась отстранено, холодно и даже надменно, и была Эле противна в желании казаться этакой последней инстанцией, надеждой и защитой отчаявшихся. Эля не верила, что колдунья способна излечить паренька-наркомана.

- Значит так, - четко выговаривая каждое слово начала колдунья. – Слушаться меня. Что говорю, все делать. Добавляйте сыну в питье, в чай, в суп, капельки, - она достала с полки пузырек. – Через месяц приведете ко мне, поработаю с ним лично.

- Не пойдет он…

- Пойдет. Капелек попьет и пойдет, это я гарантирую. Три капли три раза в день. Мессу отслужу, свечи поставлю. Как зовут мальчика?

- Борисом.

- Ага, - Полина Петровна чиркнула имя на огрызке бумажки. – Через месяц приходи. С сыном приходи.

Женщина снова полезла в сумочку и достала кошелек. Кошелек был под стать сумочке – потертый и худой. Женщина вытащила купюру в тысячу рублей и положила на стол. Полина Петровна небрежно смахнула ее вниз, в ящик.

- У нее это наверно последние деньги! Как можно было их брать? – возмутилась Эля, едва Полина Петровна проводила женщину и вернулась в комнату.

- Я деньги не вымогаю, - оторопела колдунья. – Каждый определяет сумму сам. Сколько может, столько дает. Кстати, не так уж много...

- Что за капли Вы ей подсунули? «Плацебо»?

- Еще не хватало! Я – не шарлатанка, - Полина Петровна вздернула острый подбородок. - Это изобретение моей подруги – фармацевта. Уж не знаю какие ингредиенты она смешивает, но эффект налицо. Самые буйные, строптивые и несдержанные через месяцок становятся смирней овечек, и тогда я работаю с ними непосредственно… Ставлю код на неприятие зелья. Результат в девяноста процентах случаев, между прочим.

- Иными словами Вы с начала пичкаете их психотропными препаратами, а потом зомбируете?

- Они и так зомбированы своей зависимостью от водки или наркоты! Я всего лишь перепрограммирую их! Возвращаю в семьи покой… Что тебя не устраивает?

- Ничего меня не устраивает! Я, наверно, ни чего не понимаю в колдовском бизнесе…

- Искусстве!

- Бизнесе! – топнула Электра ногой. - Но Вы взяли ее гробовые деньги! – выпалила девушка и поперхнулась, испуганно глядя на колдунью.

- Что? – одними губами спросила Полина Петровна. – Повтори… Что ты сказала?

Эля отчаянно замотала головой, надеясь, что не сказанное не воплотиться. Действительно, когда женщина вытащила купюру, эквивалентную двум, а то и трем дозам, Электра подумала как способен разозлиться ее сын-наркоман, узнав куда мама потратила столь необходимые ему деньги.

Она по стеночке выбралась в коридор и покинула квартиру колдуньи.

- Полина Петровна принимать то будет? – обратилась к ней девчонка с кульком семечек.

- Будет, будет… - Эля даже головы в ее сторону не повернула.

«Шарлатанка она… Самая что ни на есть шарлатанка! Мессу она отслужит. Разве мессы служат в таких случаях? «Капельки» какие-то людям продает, неизвестного состава… А люди идут к ней, как к последней надежде, как к спасению. Деньги отдают, плачут, умоляют, верят ей. Не хочу так, не могу, не буду так!» - мысли путались, кулаки сжимались, девушка бежала не разбирая дороги.

*****

И тут увидела Хрусталикова. Магистр черной и белой магии сидел на открытой веранде кафе, а перед ним тосковала чашечка кофе. Хрусталиков полоскал в ней кофейную ложечку, постукивая ей о край чашки, словно проверяя качество фаянса. Выглядел маг сокрушительно – ореол загадочности и легкой грусти не оставил равнодушной даже длинноногую официантку, фланирующую неподалеку от его столика. Электра тоже невольно притормозила и залюбовалась изяществом и грацией движений и позы дипломированного колдуна, похожего на большого томного хищника семейства кошачьих.

Тем временем у кафе притормозила роскошная лаковая иномарка. Из нее выпорхнула миниатюрная