. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— …Даже пива ни хрена не давали, — уже слегка отогретый коньяком, иногда потрясаемый икотой, рассказывал Гоня Беспалов минуты через две. — А на любой резон — только argumentum baculinum
— И как же тебя угораздило к ним попасть? — спросил Еремеев.
— Сам удивляюсь, — вздохнул Гоня. — По дурости! Заманили, ироды! Мол, все будет путём, демократии послужишь, обновленной России, заодно, глядишь, еще и докторскую накропаешь… Представляешь, пиво в нашем пивбаре с Лёшей Гудковым не успел допить — подваливает какой-то ихний: 'Господин Беспалов, машина подана'… В первый день еще ничего, даже похмелиться дали, а потом, когда уже на этот хренов 'Эдельвейс' перевезли… От их какавы до сих пор блевать хочется, а вся работа — решать секулярные уравнения по астрономии за третий курс; а я, между прочим, кандидат наук, специалист высшей квалификации!.. И никаких, понимаешь, — ну ни-ни! ни малейших! — прав человека! Только всякое ублюдство и стукачество!
— В общем, ссученные все, — подытожил Картошкин.
— Во-во! — подтвердил Гоня. — Мерзопакость одна! Не говоря уж о пиве! Представляешь, пиво только эвакуированным первой и второй категории дают! Причем, поверишь, — просроченное!.. Сейчас вот воздуха свежего хлебнул да коньячку вашего — наконец себя снова человеком ощутил!
— А что у них там за такой съезд? — спросил Картошкин, кивнув в сторону иномарок, сверкавших под фонарем.
Гоня пожал плечами:
— Не знаю, нас всех, когда эти понаехали, сразу заперли по блокам. Но и у них там что-то, кажется, приключилось: сирена воет, этаж начальский перекрыт, везде свет погас. Сам не пойму, в общем: какая-то буза.
— А охрана ихняя где? — встрял Картошкин. — Не могли ж они, блин, — без охраны-то!
— Да, была охрана, — кивнул Беспалов, — точно, была. Я сам видел — человек сорок бугаев в таком же вот камуфляже, с автоматами. Только охранное помещение сейчас тоже блокировано. Они там, все охранники! Орут, прикладами в дверь колотят, а двери-то здесь, в 'Эдельвейсе', на всех этажах — о-го-го!
— В общем, обстановочка что надо, — заключил Картошкин. — Для штурма — самое то! Сейчас нагрянуть — можно тепленькими всех повязать, тогда буде что системе докладывать… Ребятки, а ну-ка ищите по-быстрому люк, где-то рядом быть должен, с этого смурного все равно толку чуть, пускай вправду коньячком погреется. — Архаровцы начали обшаривать окрестности, а Картошкин снова обратился к Гоне: — Ну а ты-то, смурной, как там этот люк нашел?
Беспалов сперва в несколько глотков осушил флягу, лишь затем сказал:
— Да понятия не имел я про этот люк, иначе бы раньше, честное слово, сбежал. Показал мне его типус один и объяснил, как выбраться. Проход узкий, но вполне можно пролезть.
— И что же это был за такой типус, который объяснил?
— То-то и оно, — сказал Гоня, — понятия не имею. По-моему, я его и не знаю вовсе, хотя трудно сказать — света нет, темень полная.
— А сам он с тобой, что ли, вылез?
Гоня помотал головой:
— Нет — сказал, у него еще там дела, он должен остаться.
— Так это он, что ли, получается, этот типус твой, там всю бузу учинил?
— Похоже, — кивнул Гоня.
— Как думаешь, в одиночку или их там таких шайка-лейка целая?
— Нет, кажется, он один. Я предлагал помощь, но он сказал, что один справится. Если у него кто и есть, то где-то снаружи. Он меня для того и послал: вроде как бы это связным.
Картошкин внимательным взором окинул нелепое Гонино облачение — этот плащ поверх бельевой майки, при отсутствии штанов, и стоптанные тапочки на босых ногах. Спросил недоверчиво:
— И с кем же ты связь должен устанавливать, эдакий красавец?
— То-то и оно — понятия не имею, — ответил Гоня. — Он сказал, куда я должен прибыть, а там уж тот, кому надо, сам выйдет на меня… Но я так думаю… — Гоня чуть замялся. — Я так думаю — это, наверно…
— Ну! — снова посуровел Картошкин. — Жилы из тебя тянуть, смурной?
— Я думаю… — Гоня перешел на шепот. — Думаю — это Вольный Охотник…
Картошкин выпучил глаза.
— Кто?.. — переспросил он.
— Вольный Охотник из рода рефаимов, — гораздо увереннее повторил Гоня уже знакомые Еремееву слова.
Картошкин было собрался с мыслями для какого-то очередного вопроса, но в этот момент кусты, росшие поодаль, зашуршали и из них донесся приглушенный голос Коляна:
— Нашли! Кажись, этот самый люк нашли! Открыт, рядом никакой охраны!
— Ладно, с тобой еще разберемся, — сказал Картошкин Гоне. И, скомандовал: — За мной!
IХ
Внутри 'Ковчега'. Шестой спецблок
Выбери путь,
укажи дорогу!
…В непроглядной тьме пахло плесенью и каким-то гнильем неведомого происхождения. Вниз вела узкая, бесконечно длинная винтовая лестница с крутыми железными ступенями, Еремеев слышал, как Гоня, шедший позади него, то и дело спотыкается в своих мало пригодных для подобного путешествия тапочках. Зато старик Шмаков, двигавшийся впереди, спускался уверенно и бодро, за ним и Еремееву нелегко было поспевать.
— Ну, далеко еще? — сзади спросил замыкавший шествие Картошкин. — Тут, кажись, какая-то дверь.
— Это еще только третий этаж, — тяжело дыша, отозвался Гоня. — Ничего интересного: прачечные, подсобные помещения.
— А всего-то этажей сколько?
— Кого спрашивал — толком никто не знает, одни говорят двенадцать, другие — все двадцать пять. Я так думаю, до самого низа мало кто доходил. Нам нужен хотя бы девятый — там я по крайней мере все ходы-выходы знаю, и свои люди имеются.
— Такие же небось, как ты, боевые? — съязвил Картошкин.
— Всякие, — буркнул Гоня, кажется, на сей раз наконец обидевшись.
— Ладно, ладно, — отозвался Картошкин миролюбиво. — В общем, топать и топать еще…
— А где шестой спецблок? — вспомнив о том, что слышал, спросил Еремеев.
— Ты-то про него откуда знаешь? — удивился Гоня. — Некоторые, кстати, тут считают, что это вообще легенда, местная страшилка такая. Но если он и существует, я не знаю, где… Хотя, если по названию судить, то на шестом этаже как раз и должен быть расположен. Да и я оттуда никого не встречал. С пятого, с седьмого были люди, а с шестого — никого.
— Нам туда в первую очередь надо, — сказал Еремеев решительно.
