хозяева.

А сзади осталось пепелище. Каэ не стала удерживать своих людей, когда страшная истина наконец открылась им. Воины Ингатейя Сангасойи никогда прежде не поднимали руки на мирных жителей. Никогда они не могли и помыслить о том, чтобы убить женщину или ребенка. Но когда вымазанные кровью их друзей ребятишки попались им на глаза, в сердцах воинов не осталось жалости. Поселок каннибалов был уничтожен. Дома сожгли, устроив один огромный погребальный костер гостеприимным хозяевам, которые жили тем, что съедали всех, кто имел несчастье попасть в эти края. Людей отлавливали в лесу и на дорогах, ведущих к Эрен-Хото; приглашали отдохнуть в Корране и переночевать, чтобы с новыми силами двинуться в путь на следующий день. Как правило, следующего дня для тех, кто соглашался, уже не было.

К озеру ехали в полном молчании. Когда солдаты гибнут в бою, это горько, но понятно всем – на то они и солдаты, чтобы отдавать свои жизни за ту цель к которой стремятся. Когда же храброго воина, поверившего девичьей улыбке и ласковому взгляду, съедают на обед, это не укладывается в голове. Больше всех переживал, похоже, Куланн, который считал себя в ответе за эту трагедию. Он думал, что мог предвидеть последствия, но поддался соблазну, и страшная, нелепая смерть тринадцати воинов – это его вина.

Каэ понимала, что творится на сердце у храброго сангасоя. Она подъехала к нему, придержала Ворона, заставляя его идти рядом с конем Куланна, и произнесла:

– Не кори себя. Я виновата еще больше. Тод предупреждал меня, но я не послушалась.

– Если бы не вы, госпожа, меня бы и на свете не было. А я обязан предвидеть любые опасности.

– Так не бывает, Куланн. Нельзя не доверять всем. Тогда жизнь становится невыносимой.

– Жизнь становится невыносимой и тогда, когда кровь твоих солдат не высыхает на твоих руках.

– Глупости. Если ты будешь только об этом думать, мы попадем в еще большую беду. Вот барон Банбери Вентоттен тоже считает, что виноват только он, ибо не смог сразу угадать, что пахнет человеческим мясом.

– Барон Банбери не принимал на себя ответственность, а я обещал правителю Сонандана доставить вас целой и невредимой.

– Понимаешь, Куланн, нельзя обещать ничего подобного. У меня есть своя воля и свое право принимать решения. Есть воля и право на решение и у наших воинов. Мы с тобой все равно не сможем за них думать, дышать, не сможем подавлять их желание любить, верить. А если мы и попытаемся это делать, то рано или поздно нас настигнет расплата. И поэтому отвечай за себя самого, а остальным предоставь право платить по своим счетам. Иначе в какой-то момент человек перестанет быть человеком.

– Я подумаю, – сказал Куланн.

На берегу Эрен-Хото долго не задержались. В отличие от каннибалов, рыбаки не больно радовались появлению вооруженных пришельцев и только испытали облегчение, когда командир отряда – громадный воин в белых одеждах, вооруженный топором, заявил, что намерен в самом скором времени переправить своих людей через озеро. Соблазненные звоном золота в кожаном мешочке и надеждой избавиться от этой напасти (неизвестно, что взбредет в голову этим воинам, не похожим ни на матариев, ни на унгараттов, ни на хассасинов, – но чем непонятнее, тем страшнее), рыбаки нестройной толпой двинулись к ближайшей роще, и уже через три часа несколько прочных, довольно больших плотов мерно покачивались на волнах Эрен-Хото. Отдельно сторговались и насчет длинных долбленых лодок.

Когда все приготовления были завершены и сангасои стали готовиться к переправе, Каэтану осторожно тронул за локоть невысокий, сухонький старичок. Голова его напоминала пушистый одуванчик – волосы были такие же белые, легкие и шелковистые. А пронзительно-синие, чистые глаза смотрели по-детски наивно и доверчиво.

– Да? – Ей пришлось наклониться, потому что старичок присел на корточки и водил палочкой по песку.

Она внимательно посмотрела на то, что он пытался изобразить.

– Вы плывете через озеро?

– Должны...

– В новую луну?

– Мы не думали об этом.

– Не думать нельзя, – заявил старичок, поднимая кверху сухонький пальчик.

– Я согласна с тобой. А чем опасна новая луна?

Старичок посмотрел на нее осуждающе, как на неразумное дитя, которое берется говорить о том, чего не понимает и в чем совершенно не разбирается.

– Новая луна абсолютно безопасна, – наконец изрек он. И сделал паузу, чтобы убедиться в том, что смысл сказанного дошел до его собеседницы.

– Госпожа! – Рогмо подбежал к ней. – Отплываем?

– Подожди, князь. Что-то здесь не так. Вот этот милый господин пытается мне что-то объяснить. Но я не слишком быстро схватываю его мысли. Надеюсь, он не отступится.

Рогмо выслушал этот монолог с неопределенным выражением лица, но все же отошел в сторону, стараясь не мешать госпоже, раз уж она так решила. А старичок, по всей видимости, остался услышанным доволен, потому что решил продолжить разговор. Все это время он не переставал чертить палочкой какие- то круги, линии, черточки.

– Новая луна абсолютно безопасна. И вода безопасна. И те, кто живет в воде, не так уж и опасны, когда сыты, но во время новой луны им тоскливо в холодной и темной глубине. Они хотят есть, и тогда они поднимаются на поверхность. Правда, сушу они не переносят и людям угрожают только тогда, когда люди вторгаются на их территорию.

– А когда же они успокаиваются?

– Только после того, как поедят.

– Долго ли ждать?

– Ждать можно и до следующего новолуния, – улыбнулся старичок.

– Нет, нет! Это же просто невозможно. Скажи, что делать?

– Взять меня с собой.

Магнус подошел к беседующим и наклонился к своей госпоже:

– Вы побледнели, Каэ, в чем дело?

– Не знаю, правда ли это, но вот этот милый господин уверяет меня, что в озере водятся какие-то оголодавшие твари, а обеденный час у них приходится как раз на время нашего путешествия. Я больше не могу рисковать людьми. Но и не могу вести отряд в обход, после того, как мы потратили столько времени в Кортегане. Я не знаю, на что решиться.

– А этот старичок советует что-нибудь?

– Советует взять его с собой.

– А кто он вообще такой?

– Наверное, один из рыбаков. Во всяком случае местный житель.

– Давайте проверим. Я порасспрашиваю о нем у людей. А вы пока узнайте у него еще что-нибудь.

– Я устала, Магнус, – неожиданно сказала Каэ. – У меня голова идет кругом: кому верить, чего опасаться больше? Враг может оказаться где угодно, а у меня нет сил. Я ничего не понимаю. Я хочу обратно, в то странствие, когда на нас нападали монстры, но они и выглядели такими, какими являлись на самом деле, понимаешь? Сарвох – он и есть сарвох, ничего не убавишь и не прибавишь. Трикстер – это трикстер, мардагайл – это великая опасность, но и ее можно преодолеть. А сейчас я колеблюсь, не зная, что предпринять: считать ли врагом этого очаровательного старичка, поверить ли его предупреждениям. Кстати, где пес? Куда занесло этого бродягу?

– Пойду поищу, – пообещал Магнус. Но искать Тода ему не пришлось. Лохматая, огромная псина, высоко подпрыгивая, подбежала к Каэтане, ткнулась влажным холодным носом в ее щеку, затем приблизилась к старичку и положила голову ему на острую коленку.

– Песик умненький, – прокомментировал тот. – В отличие от кое-кого... Решай же быстрее, я ведь могу передумать.

Номмо приковылял с заинтересованным личиком, круглые уши его настороженно поворачивались.

– Каэ, дорогая, что я вам сейчас скажу! Все эти люди, – он указал лапкой на толпящихся на берегу