свои поступки, не прикрываясь гнилыми догмами расового превосходства. Если ненавидят, воюют, убивают, то не ради самой войны или спортивного азарта. Они кладут на чашу весов и свою жизнь, не прикрываясь идеологией превосходства.

«Я подохну, но и тебя, сука, за собой в могилу утащу!» – думал пилот того русского истребителя, в последний момент выворачиваясь из-под смертельного удара.

Краснозвездный Як-1 на полном газу пронесся над летным полем и крутанул восходящую «бочку». Потом с полупереворота пошел на посадку и приземлился мягко прямо у посадочного «Т». Истребитель зарулил в капонир, перетруженный за полет двигатель взрыкнул и затих, хрустальный диск распался на отдельные, уже видимые лопасти.

Летчик выбрался из кабины, устало вытер мокрое от пота лицо кожаным шлемофоном. Гимнастерка на нем была хоть выжимай.

– Сбил сволоту! – сообщил он собравшимся возле капонира летчикам и техникам.

– Как машина, товарищ старший лейтенант? – спросил техник самолета.

– Машина – зверь! Спасибо, Коля.

Техники, мотористы, оружейники, прибористы облепили истребитель, словно трудолюбивые муравьи, и на руках оттащили к рощице. Там на него накинули маскировочную сеть и стали готовить «як» к следующему вылету. Рядом стояли остальные уцелевшие истребители. Их было немного.

В небольшой рощице были отрыты землянки и щели на случай налета немецких пикировщиков, неподалеку располагались и замаскированные стоянки самолетов. Ничего лучшего в условиях отступления и немецкого натиска организовать было невозможно. Да и все бытовые неурядицы отошли на последний план по сравнению с желанием драться, чтобы задержать наступление гитлеровцев.

А к только что приземлившемуся летчику подбежал командир эскадрильи. Пыль осела на волосы комэска, покрыв ранней сединой войны, гимнастерка, галифе, сапоги тоже были неопределенно-пыльного цвета. Только посверкивали капитанские «шпалы» на кажущихся серыми, а на самом деле – синих петлицах.

– Сашка! Живой, чертяка! – Он подбежал к летчику и крепко, до хруста обнял только что приземлившегося после тяжелого боя летчика.

– Ты понимаешь, я его на живца взял. – Летчик Сашка еще не отошел от горячки скоротечного воздушного боя и энергично жестикулировал. Говорят, что летчик ладонями может показать весь комплекс фигур высшего пилотажа, и, глядя на жестикулирующего «Сталинского сокола», в это верилось вполне.

– Да остынь ты, старлей…

– Какое там, сейчас самолет заправят, и…

– Пока «як» заправят, ты бы тоже пошел «заправиться». С утра ведь крошки во рту не было.

Александр упрямо мотнул головой:

– Товарищ капитан!.. Жрать неохота, лучше полей водичкой, комэск, – Сашка стащил гимнастерку через голову.

– Э, что-то ты слишком с командиром фамильярничаешь, – улыбнулся командир эскадрильи.

– Ничего, мы с тобой, командир, с итальянцами да немцами в небе Испании пофамильярничали.

Старший лейтенант Александр Волин и капитан Владимир Максимов подружились еще в Испании, в летном отряде советских добровольцев под командованием знаменитого Сергея Грицевца, «товарища Серхио», первого дважды Героя Советского Союза. В небе над Валенсией и Кастельон-де-ла-Плана республиканские пилоты вместе с русскими летчиками-добровольцами противостояли националистам генерала Франко и элитному немецкому легиону «Кондор» под командованием генерал-фельдмаршала Люфтваффе Гуго Шперрле. Летчики на «Чатос» и «Москас» – так испанцы называли советские истребители И-15 и И-16 – противостояли немецким асам-«экспертам»: Адольфу Галланду, умному и беспощадному тактику, Вернеру Мельдерсу, который первым в истории Люфтваффе одержал сто воздушных побед, и другим не менее матерым пилотам. И тем не менее русские летчики воевали с ними на равных и нередко одерживали блестящие победы.

– Что да, то да, – согласился комэск, обрушивая на спину друга и боевого товарища миниатюрный водопад из ведра.

– Уф-ф! Хорошо-то как!

Они отошли к опушке небольшой рощицы, где было не так жарко и не было этой проклятой пыли. Александр с наслаждением рухнул на свежую зеленую траву. Над летчиком, потревоженная, вспорхнула легкокрылая бабочка. Природа дышала спокойствием, которое нарушали своей неуемной деятельностью люди. Будто бы и не было войны…

Но война тут напомнила о себе ревом моторов «ишачков». Тройка истребителей И-16 из второй эскадрильи с бомбами под широкими крыльями вырулила на старт. Красноармеец дал отмашку флажком, и кургузые истребители Поликарпова рванулись вперед, набирая скорость. А на старте рядом с красноармейцем осталась стоять кряжистая фигура командира полка.

Майор Иван Романенко был тяжело ранен в воздушном бою, потерял много крови, но все же привел свой полностью разбитый ЛаГГ-3 на аэродром. На истребитель было страшно смотреть, но самолет, обладающий просто феноменальной живучестью, не подвел. Полковой врач настаивал на отправке в медсанбат, но тут коса нашла на камень. «Приказываю лечить здесь!» – вот и весь разговор. Так что майор Романенко потихоньку поправлялся после ранения и лично провожал уходящие на задание самолеты.

А их становилось все меньше… На новую технику не хватало, много летчиков были «безлошадными». Современные истребители Як-1 и ЛаГГ-3 только начали поступать в строевые части из эвакуированных за Урал заводов. А за две недели непрерывных боев полк потерял половину штатной техники и около трети пилотов убитыми и ранеными. Сейчас в строю оставалось на три эскадрильи чуть больше полутора десятков машин, в основном устаревшие «Ишачки» и «чайки» ^[3]. Новых «яков» и «лаггов» катастрофически не хватало, на них летали только опытные летчики.

Вдали послышался заунывный комариный звон, перемежающийся с басовитым гуденьем. Летчики, как по команде, подняли головы.

– Гляди, немцы наш «ил» зажали. Вот гады!

А в небе разыгрывалась уже знакомая по первым дням войны трагедия. Краснозвездный «летающий танк», Ил-2, тянул на малой высоте, оставляя за собой дымный шлейф, а над ним кружились два «мессера». Немецкие стервятники клевали и рвали русский штурмовик пулеметно-пушечными трассами. Но Ил-2 упрямо держался в воздухе. Очереди «Мессершмиттов-109» полосовали широкие крылья и бронированный фюзеляж штурмовика, а он все летел.

Пара «худых» ^[4] снова зашла в хвост Ил-2 и открыла огонь из всех стрелковых точек. Звук был такой – словно холст разорвали. Навстречу трассам немецких истребителей ударил крупнокалиберный пулемет из кабины стрелка позади летчика. Но очередь оборвалась, а ствол тяжелого пулемета задрался вверх. Пара немецких истребителей пронеслась над истерзанным штурмовиком, буквально «сдирая кожу».

Ведомому немецкому пилоту это стоило жизни. Внезапно Ил-2 подтянул нос вверх и, чуть накренившись, дал очередь вслед уходящему Bf-109. Две 20-миллиметровые пушки ШВАК и два пулемета ШКАС калибра 7,62 миллиметра прошлись по «Мессершмитту» огненным молотом, отмечая попадания вспышками разорвавшихся снарядов.

От «Мессершмитта» прямо в воздухе стали отваливаться целые куски, немецкий истребитель, рассчитывавший на легкую победу, сам завалился на крыло и рухнул в штопоре, объятый пламенем. Его командир, так нелепо потерявший ведомого, поспешил убраться.

– Что, суки, не вышло у вас блицкрига?! – гаркнул во всю мощь легких Александр Волин.