А сестраглядит на мир остекленевшим взглядом.Но дни бегут, как блики по волнам,бегут и не хотят остановиться.Немало лет военным орденам.Уже сдают пластинка и певица.Хозяин сед. Но снова ставит онмотивчик острой незажившей боли.Ах, старый, старый, старый патефон,в конце концов уже сломайся, что ли!..
«Не мог я знать, что в том горниле…»
Не мог я знать, что в том горниле,где обмякаешь, словно куль,мне точной пулн не отлилисреди десятков тысяч пуль.Не знал, что жить мне, видно, долго,что я друзей переживу,что буду падать от восторгав послевоенную траву.Что подниматься буду с неюнавстречу солнцу и дождям,и понемногу поседеюп что-то памяти отдам.Не мог я знать, что, карауляурочный час среди забот,однажды в сердце, словно пуля,чужая женщина войдет.Что, вопреки былым победам,под самым мирным гулом дняуже хирургам и начмедамне вынуть пули из меня.Что, победив и ложь, и сплетни,как там по датам ни суди,я буду жить, двадцатилетний,с прекрасной пулею в груди!
Возле тира
О, как далек он, первый День Победы!Салют сирени так неумолим…А мы, тех дней живущие полпреды,на оживленной улице стоим.Опять в листве пичуги загостили.И соловей сзывает соловьих.Давай посмотрим, как мальчишки в тирев мишени бьют из ружей духовых.Вот начинает мельница вертеться,со стуком на бок падает дракон.И почему-то вздрагивает сердце,как будто воздух взрывом опален.Зачем через потери и лишеньялюдская память вновь проводит нас?Мальчишки в тире целятся в мишени,прижав приклад и щуря левый глаз.Хлопки стрельбы доносятся из тира.Вертись, ветряк! Драконы не страшны.Что ж, мальчики! Пока дороги мирапроложены поверх дорог войны.
