Опять на город устремился холод,и ветер с гор обрушился опять.Скрипит наш дом, как судовой рангоут,и, кажется, вздымается кровать.Бросает ветер всей природе вызов,всю ночь гудит, не жалуя жилья.Нахохленные стрелы кипарисовкачаются, как мачты корабля.Шумите, ветви! Здания, скрипите!Из гула выплывают сквозь годаАвстралия,таинственный Таити,портов японских дымная страда.И чудится, что в сказочном биноклея различаю рядом, не вдали,новозеландский небоскребный Окленд,акулью отмель у чужой земли.Мелькает за столицею столица,вновь лезет в душу странствий вечный бес.Но явственней всего я вижу лицамехаников, матросов, стюардесс.Мои скитанья… Дело не в лазурях,не в призрачной экзотике реклам.Спасибо всем, кто был со мною в буряхи разделял все ветры пополам.Гудит ветрище, просто нет спасенья.Несутся тучи, как девятый вал.О, как порой нам нужно потрясенье,чтоб вспомнить всех, кто с нами штормовал!
«На берег катится прибой…»
На берег катится прибой,свивает гребни в кольца,соединив порыв слепойи труд молотобойца.Стоят у моря целый часдонецкие шахтеры,чабан, который первый разсвои оставил горы.Ты потрудись для них, прибой!Среди песка и мидийобдай их пылью голубойстремлений и открытий.Их ждут поля? Прокатный стан?Ничто им не помеха.Пусть в них проснется океан,как в раковине — эхо.Морской волны шипучий басдостоин уваженья,чтоб, словно пена, пела в насромантика движенья.Пыльца сверкает. Пахнет йод.И мой прибой вихрастыйподкову берега куеткому-нибудь на счастье.
