— Вы прекрасно выглядите в этих костюмах. Точно пришли с этих картин! — сказал Алекс, увидев входящих женщин и Пьера. — Да вы просто созданы для таких нарядов и той жизни! Вы бы вскружили головы многим мужчинам, попади вы в те времена! — хитро подмигнул он Мишель.

— В то время! — мечтательно сказала Полет. — Карета, прислуга, роскошь.

— А какие подарки дарили кавалеры дамам в ответ на их благосклонность! — улыбнулся Алекс. — Брильянтовые колье, замки, и даже титулы.

— Да уж сейчас все измельчало. Сейчас и жениться то не хотят, — фыркнула Мадлен. Не то, что брильянты. Мой Арманд хоть и не был графом, но баловал меня всегда. Я все покупала в лучших магазинах, он возил меня по лучшим курортам. И подарил столько золотых безделушек. Например, вот эти золотые часики… — покрутила она рукой.

— Мама! — остановил ее Пьер.

— А что я сказала?! Все— правда. А вот сейчас считается, что все равны, и подарки должны дарить дамы мужчинам, а не наоборот.

— Ну, в то время и такое бывало, все зависело от положения и чувств. Во все времена кто-то берет, а кто-то платит, — сказал Пьер, вспомнив подарки Симон.

— И все же женщина всегда должна быть на пьедестале. Богиней, и к ее ногам нужно приносить дары. Ведь ее любовь стоит многого, — ответил Алекс, снова многозначительно посмотрев на Мишель.

— Побыть бы на месте тех дам, — воскликнули все три разом.

— Ловлю вас на слове! — воскликнул весело Алекс.

— Вы так говорите, как будто мы вот— вот откажемся от такой привилегии. Никогда! — сказала Мадлен.

— Никогда! — подтвердили Мишель и Полет.

— Мосье Алекс, наверное, очень богат, и любит женщин, — прошептала Полет. Не хочет ли он нам что-то предложить. Вернее одной из нас! — тихо засмеялась Полет, глядя на Мишель. Я не смогу. А вот вы с Мадлен…, — смягчила она свою иронию.

— Ладно, смеяться, — прошептала Мишель. — Он имеет ввиду вечерний карнавал. Там можно попритворяться, что мы баронессы, а мужчины графы и принцы. И многое ли, что обещают мужчины, они выполняют? Болтуны! И все только для того, чтобы показаться лучше, чем они есть.

— И поймать птичку в сеть, — прошептала Мадлен. Хотя в его сети можно было бы и попасть. Вполне приличный мужчина, симпатичный и обходительный, улыбнулась она шаловливой улыбкой.

— Мадлен влюбилась! — засмеялась Мишель.

— Уф! — надула щеки Мадлен и закатила мечтательно глаза.

Алекс, ушедший на несколько минут в свою комнату, вернулся уже одетым в старинный костюм, с широкими воланами на груди и рукавах, держа в руках пару подсвечников.

И так, господа, пока у нас есть время, я хочу показать вам технику оживления портрета. Уж это вы не назовете фокусом? — повернулся он к Пьеру.

— Не знаю, пожал плечами Пьер. Может быть, вы хотите использовать гипноз. Предупреждаю, я ему не поддаюсь. Так что вам лучше сразу отказаться от этого приема. Женщины возможно, но я им не позволю впасть в сон. Имейте в виду, — высокомерно сказал Пьер.

— Никакого гипноза, все по настоящему! — утвердительно кивнул Алекс.

— Но тогда вам не удастся нас обмануть. Я тут же раскрою все ваши уловки.

— Будет любопытно! Пока еще никто мой секрет не раскрыл. Вы будете первый. И я согласен дать вам за это приз. Алекс подошел к столу и поднял с него маленькую коробочку. — Приз ждет любого, кто увидит фальш. Он открыл коробочку, там на маленьком постаменте сидела птичка, которая сразу же зашевелилась и зачирикала свою песенку. — Забавная вещица? — посмотрел он на открывших от удивления рот присутствующих.

— Да! Какая миленькая! Теперь таких не делают. Старинная игрушка? — спросила Полет.

— Вполне, и к тому же принадлежала когда-то Графу де Караман, который получил ее в свою очередь от Наполеона. Так вот она ваша, если вы сумеете меня прервать, когда увидите намек на фокус. Согласны?

Женщины, кивнув, сели, приготовившись к новому представлению. Пьер иронично остался стоять.

— Ты думаешь, он умеет оживлять портрет? — прошептала Мадлен, обращаясь незаметно к Полет.

— Такое умел только Калиостро. И то, я это видела в кино. Посмотрим, что за секрет. Наверное, погаснет свет, и вместо картины на ней появится какая-нибудь его ассистентка.

— Ну конечно! Смотрите, она похожа на Лорен. Точно! Но все равно интересно! — воскликнула Мишель. Смешно ждать настоящего оживления, главное как он все это преподнесет.

— Я же вам сказал никакого обмана и гипноза. Это одно из моих открытий, — важно сказал Алекс.

— Да сколько же открытий вы сделали. Для этого не хватит и всей жизни. Получать живое из воздуха, оживлять картины… — саркастически усмехнулся Пьер. Может быть, вы умеете разрезать напополам женщину, а потом собирать ее из частей?

Это слишком пошло! — воскликнул Алекс. С мадам я такого никогда не делаю. Я живу слишком долго, по человеческим меркам, и не теряю свой опыт, теряя невзначай жизнь, например, от болезни или от вражеского оружия, как это происходит с другими. Если бы вы знали, сколько открытий появились на свет позже, и сколько из них еще не увидело свет, из— за слишком банальных вещей, таких как голод, война, интриги. Прожил мыслитель каких-нибудь тридцать лет, созрел для открытия, а тут тебе и конец. Мозг погиб, и все, что было в нем ушло в небытие. А за тысячу лет надумать можно многое, тем более можно много поэкспериментировать, собрать и изучить опыт других мудрецов. Я превратил срок свой жизни в качество. Это так просто. За час можно найти корзину скрытых по лесу ягод, а за сто лет, собрать их столько, что можно будет накормить ими все человечество.

— Вот только ягоды испортятся, и человечество поменяется! — усмехнулась Полет.

— Ну, тогда скажем проще. За тридцать минут можно решить одну сложную задачу, а еще более сложную за два часа. Если у вас такого времени нет, то задача останется не решенной. Если есть, с избытком, то рано или поздно, вы придете к разгадке, даже хотя бы путем проб и ошибок, приближений и повторов с изменением неизвестных и ходов решений. Все дело во времени, для гения, конечно. Глупый, разве что станет еще глупее, — засмеялся он, — и устав, зайдет в тупик.

Ученых такого возраста, как вы, в мире довольно много, но они не могут похвастаться такими результатами. Лишних двадцать, тридцать лет…Хотя… — пробормотал Пьер, увидев, как Полет и Мишель сделали ему знак не спорить с Алексом. — Ну с задачей понятно, — перешел он к выступлению Алекса. Это все математика. Плюс, минус. Но как можно оживить портрет? Это ведь всего лишь краски и холст, — осторожно задал он вопрос, посмотрев вопросительно на дам, — ну уж сомневаться то я имею право? — сказал его взгляд. — Хоть сколько лет его не оживляй, у него не возникнет вен, и крови, текущей по ним. Не появится дыхание, потому что нет легких, ведь он плоский. Двухмерный, или… — уже более смело продолжил он.

— Вы почти что, подошли к разгадке, — удивленно поднял брови Алекс. — И если бы вы были заняты этой разгадкой не с позиции обличить загадку, а с позиции понять ее, вы бы пришли к решению. Наверное, это просто результат информатики, которую вы получаете с лихвой из телевизоров, изданий и просто по телефону. Процесс обмена информацией ускорился и стал объемнее. Это надо записать, — пробормотал себе под нос Алекс, достав ручку и блокнот непонятно откуда. — Скорость, объем и плотность— приводит к неосознанно скорейшему результату…

— Ладно, — вздохнул Пьер, уже уставший от бормотаний и философских излияний старика. — Мы ждем чуда.