Настанет день, когда-нибудьВоспрянешь юный, полный силы!Молчи про верный свой расчет,Живи, как подобает нищим.Жену и сына, медь и скотСкрывай в заплеванном жилище.И каждый день, и час, и срокНаполни ненависти ядом —Чтоб враг вздохнуть уже не мог,С тобою повстречавшись взглядом.<16 марта 1922>
Гумилеву
Пуст целует и пьет кто захочет,Не хочу ни любви, ни вина.Я бессонною светлою ночьюИ певучей строкою пьяна.И встает над страницей бумажнойПенье лютни и яростный вой,Низкий голос сухой и протяжный,Анапестов магический строй.Да, поэмы такой безрассуднейИ печальней не встретилось мне.Лебеденок уродливо чудный,Народившийся в волчьей стране.И мне видится берег разрытый,Низкий берег холодной земли,Где тебя с головой непокрытойТоропливо на казнь повели.Чтоб и в смерти, надменный и гордый,Увидал, перед тем как упасть,Злой оскал окровавленной мордыИ звериную жадную пасть.<1921–1922>
Серапионовская ода
Угасни солнце, а лунаЗатмись и перестань являться.Воспой, о муза, именаСерапионовского братства!Пусть землю осветят лучиСветила восходящей славы,А ты, злословие, — молчиИ вырви свой язык лукавый.Пусть слава десяти именПройдет от Мойки до БассейнойИ каждый — имя — СерапионПроизнесет благоговейно.Душевной робости полна,Смиренно начинаю: «Ода…»Скажи, о муза, именаИ назови начало рода.Была ли женщиной их мать?Вопрос и темен и невнятен,Но можно двух отцов назвать:То Виктор Шкловский и Замятин.И как известных близнецовВолчица выкормила где-то,Так на утеху двух отцовИх выкормил формальный метод.Они взросли и, в Дом Искусств
