Быстроногих шакалов сегодня в ночь пировал бы веселый круг.Если б голову я захотел поднять и ее наклонил чуть-чуть,Этот коршун несытый наелся бы так, что не мог бы крылом взмахнуть».Легко ответил полковничий сын: «Добро кормить зверей,Но ты рассчитай, что стоит обед, прежде чем звать гостей.И если тысяча сабель придут, чтоб взять мои кости назад,Пожалуй, цены за шакалий обед не сможет платить конокрад;Их кони вытопчут хлеб на корню, зерно солдатам пойдет,Сначала вспыхнет соломенный кров, а после вырежут скот.Что ж, если тебе нипочем цена, а братьям на жратву спрос —Шакал и собака отродье одно, — зови же шакалов, пес.Но если цена для тебя высока — людьми, и зерном, и скотом, —Верни мне сперва кобылу отца, дорогу мы сыщем потом».Камал вцепился в него рукой и посмотрел в упор.«Ни слова о псах, — промолвил он, — здесь волка с волком спор.Пусть будет тогда мне падаль еда, коль причиню тебе вред,И самую смерть перешутишь ты, тебе преграды нет».Легко ответил полковничий сын: «Честь рода я храню,Отец мой дарит кобылу тебе — ездок под стать коню».Кобыла уткнулась хозяину в грудь и тихо ласкалась к нему.«Нас двое могучих, — Камал сказал, — но она верна одному…Так пусть конокрада уносит дар, поводья мои с бирюзой,И стремя мое в серебре, и седло, и чепрак узорчатый мой».Полковничий сын схватил пистолет и Камалу подал вдруг:«Ты отнял один у врага, — он сказал, — вот этот дает тебе друг».Камал ответил: «Дар за дар и кровь за кровь возьму,Отец твой сына за мной послал, я сына отдам ему».И свистом сыну он подал знак, и вот, как олень со скал,Сбежал его сын на вереск долин и, стройный, рядом встал.«Вот твой хозяин, — Камал сказал, — он разведчиков водит отряд,По правую руку его ты встань и будь ему щит и брат.Покуда я или смерть твоя не снимем этих уз,В дому и в бою, как жизнь свою, храни ты с ним союз.И хлеб королевы ты будешь есть, и помнить, кто ей враг,И для спокойствия страны ты мой разоришь очаг.И верным солдатом будешь ты, найдешь дорогу свою,И, может быть, чин дадут тебе, а мне дадут петлю».Друг другу в глаза поглядели они, и был им неведом страх,И братскую клятву они принесли на соли и кислых хлебах,И братскую клятву они принесли, сделав в дерне широкий надрез,На клинке, и на черенке ножа, и на имени бога чудес.И Камалов мальчик вскочил на коня, взял кобылу полковничий сын,И двое вернулись в форт Букло, откуда приехал один.Но чуть подскакали к казармам они, двадцать сабель блеснуло в упор,И каждый был рад обагрить клинок кровью жителя гор…«Назад, — закричал полковничий сын, — назад и оружие прочь!Я прошлою ночью за вором гнался, я друга привел в эту ночь».О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.Но нет Востока и Запада нет, что племя, родина, род,Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?
Мандалей
Возле пагоды Мульмейна, на восточной стороне,Знаю, девочка из Бирмы вспоминает обо мне, —И поют там колокольцы в роще пальмовых ветвей:— Возвращайся, чужестранец, возвращайся в Мандалей,Возвращайся в Мандалей,Где стоянка кораблей,Слышишь, хлопают их веслаИз Рангуна в Мандалей.На дороге в МандалейПлещет рыб летучих стая,И заря, как гром, приходитЧерез море из Китая.В волосах убор зелёный, в жёлтой юбочке она,В честь самой царицы Савской Цеви-яу-лай названа.Принесла цветы, я вижу, истукану своему,Расточает поцелуи христианские ему.Истукан тот — божество,Главный Будда — звать его.Тут её поцеловал я,Не спросившись никого.На дороге в Мандалей…А когда над полем риса меркло солнце, стлалась мгла,Мне она под звуки банджо песню тихую плела,На плечо клала мне руку, и, к щеке щека, тогдаМы глядели, как ныряют и вздымаются суда,Как чудовища в морях,На скрипучих якорях,В час, когда кругом молчанье,И слова внушают страх.
