Его предложение меня заинтересовало, и я решительно зашагал к дверному проему.

— Сюда нельзя. В этом подъезде квартиры уже разобраны, — сказал майор и повел меня вдоль дома.

Мы поднялись с ним на второй этаж. Даже в незаконченном виде квартиры были великолепны. Майор показал мне, где будет спальня, где жилая комната, где детская, а где кухня.

Более всего меня заинтересовала кухня. Я тут же представил себе, как Юцка крутится в фартуке около плиты, и даже почувствовал запах жареного лука. Майор вопросительно смотрел на меня, ожидая оценки.

— Товарищ майор, если можно, то… вот эта квартира мне бы подошла, — признался я честно, хотя поначалу все это казалось мне шуткой.

— Можешь рассчитывать, — удивил меня своим ответом Кноблох. Ответом, а также тем, что обратился ко мне на «ты». — Девушка-то у тебя есть? Мы еще не добились того, чтобы давать трехкомнатные квартиры одиноким поручикам. — Он уже снова язвил.

— Я над этим как раз и работаю, — обронил я.

— Вот и хорошо! А мы пока внесем тебя в списки.

Осмотр был закончен.

Потом майор приказал мне переодеться в рабочий комбинезон, который взялся невесть откуда, и поручил перетаскивать мешки с цементом. Я старался изо всех сил, но это не помешало ему несколько раз отметить, что я работаю с прохладцей и что мне почаще надо ходить на такие субботники.

Когда начало темнеть, я, совершенно разбитый, потащился в общежитие. Я был один, потому что все уже ушли, справившись со своими заданиями раньше меня. По дороге встретил высокую молодую женщину, которая вроде бы мельком, но весьма пристально оглядела меня, потом обернулась и, обратившись к отставшему молодому человеку, который вел за руку мальчишку, сказала:

— Поторапливайся, Рише давно пора ужинать.

Когда они подошли ближе, я узнал в молодом человеке командира батальона надпоручика Матраса.

Мы поздоровались, и ему стоило большого труда остановить мою руку, которая заученным жестом уже взлетала к фуражке.

— Катержина, это поручик Гоушка, — представил он меня своей жене.

Мне было ясно, что необходимо сказать им что-нибудь приятное о том маленьком создании, которое в эту минуту пыталось развязать шнурки на моих ботинках.

— Здорово ходит, — сказал я, и это означало, что я ступил на тонкий лед, потому что вообще не представлял себе, когда начинают ходить дети.

— Ничего подобного, — возразила она. — Его все еще надо придерживать за руку, хотя ему уже исполнился год.

— Сразу видно, что он будет способным мальчиком, — попытался я спасти ситуацию. — Посмотрите, как он меня разувает.

— Это верно, способным он наверняка будет, — милостиво согласились со мной.

— Вы были на строительстве? — поинтересовался Матрас.

— Так точно, товарищ надпоручик.

— Боже мой! Это же надо! Почти с одного года, а разговаривают на «вы». — Удивлению Матрасовой не было предела. Видимо, об отношениях в армии она знала не слишком много.

Мы с надпоручиком покраснели, чего нельзя было сказать о его жене.

— Все вместе — к нам, — решительно произнесла она, не обращая внимания на растерянный вид своего мужа. Мальчик был уже у нее на руках. Быстрым шагом она направилась к домам. Естественно, не к тем, которые только еще строились.

— Мне надо бы умыться и переодеться… — начал я.

— Умыться можете и у нас, — отрубила она, и я подчинился без возражений…

Мальчика выкупали, накормили картофельным пюре и уложили в постель. Я за это время успел умыться и немного привести себя в порядок. Потом хозяйка открыла холодильник, обнаружила в нем кусок колбасы, мясной рулет, оставшийся после обеда, сыр и банку сардин.

Глазами опытной хозяйки Матрасова осмотрела все, что нашлось в доме, и решила:

— Будет холодная закуска.

— Хлеб у нас черствый, — покачал головой ее муж.

— Ничего, его можно поджарить, — сказала она. — Да положи на него побольше чеснока. От чеснока лучше варит голова.

Через минуту из кухни донесся аромат жаренного с чесноком хлеба. Я услышал, что Матрас пытается даже напевать. Настроение надпоручику испортила его дражайшая половина, которая, ставя на стол рюмки, посчитала нужным сделать ему замечание:

— Опять ты не надел фартук! Испачкаешь брюки!

— Не нуждаюсь я ни в каком фартуке. Я не кухарка! — ответил он раздраженно.

Безошибочный женский инстинкт подсказал ей, что пора остановиться у границы, которую нельзя пересекать.

— Да, ты прав, — согласилась она. — Фартук — это не для мужчины.

А надпоручик уже выкладывал на тарелки поджаренные куски хлеба, при виде которых у меня потекли слюнки. Потом он внес большое блюдо с холодной закуской и предложил отведать.

— Подожди-ка, — остановила его жена, — давайте сначала выпьем за дружбу.

— У нас же ничего нет.

— Чего-нибудь найдем, — успокоила она его, вышла и тут же вернулась с бутылкой коньяка.

Матрас с удивлением смотрел на нее.

— Надо всегда быть готовым к любым неожиданностям!

Ее слова прозвучали назидательно. Она открыла бутылку и умело, как официант первоклассного ресторана, наполнила рюмки.

— Ребята, за вашу удачу на службе!

Мы чокнулись, Катержина задорно улыбнулась мне.

— Как, собственно, зовут твоего нового командира роты? — обратилась она к мужу.

— Иржи, — ответил я, поспешив ему на помощь.

Пока мы ели, хозяйка дома дотошно выпытывала у меня все, что обычно интересует женщин и что я несколько часов назад в сокращенном варианте выкладывал майору Кноблоху: есть ли у меня девушка, откуда она и чем занимается, когда мы поженимся…

— Значит, сюда ей не особенно хочется, — такой она сделала вывод, когда решила, что выпытывать больше нечего.

— Мы с ней об этом пока подробно не говорили, но боюсь, что это именно так, — подтвердил я ее слова.

Надпоручик Матрас почти не участвовал в разговоре. Он курил, потягивая коньяк, и было видно, что ему не очень уютно за столом.

В десятом часу я решил, что пора собираться.

— Неуверенность хуже всего, — сказала мне на прощание хозяйка. — Вы должны заставить ее принять решение. И передайте, что ей не следует ничего опасаться. Я ведь тоже когда-то не могла себе представить жизни вне города…

— Спасибо за приятный вечер, товарищ надпоручик, — поблагодарил я Матраса, когда он проводил меня до двери.

— Меня благодарить не за что, — сказал он и протянул мне руку…

Поручика Прушека еще не было в общежитии, и я использовал непривычную для меня тишину в нашей комнате для того, чтобы написать Юцке трогательное письмо о том, что я скоро получу прекрасную квартиру с большой кухней и что она сможет наконец выйти за меня замуж. Трижды я перечитывал письмо, но никак не мог освободиться от ощущения, что в нем не хватает чего-то очень важного. Потом я все же догадался, чего именно в нем не хватает, и приписал две строчки о том, что спальная комната в этой квартире тоже замечательная.