А потом все враз загомонили. Те волшебники, что уже успели как следует сковать своих рабов — и мой хозяин в их числе, — вышли из своих пентаклей и с вытянувшимися лицами столпились вокруг обгорелого пятна, что-то бормоча друг другу. А мы, высшие существа, принялись бурно и радостно обсуждать случившееся. Я тоже обменялся несколькими замечаниями с зелёными миазмами и долговязой птицей.
— Мило, не правда ли?
— Стильно, я бы сказал!
— Вот ведь свезло мерзавке! Сразу было видно, что она просто не верит своему счастью.
— Ну, так ведь и не часто представляется подобный случай!
— Да уж, не часто. Помню, было такое как-то раз в Александрии. Там был молодой ученик…
— Этот дурень, должно быть, оговорился, произнося одно из замыкающих предписаний.
— А может, в книге опечатка попалась. Видели, он читал прямо по книжке? Так вот, он сказал conligi прежде torqui. Я сам слышал.
— Да ты что? Это ж ошибка на уровне начинающего.
— То-то и оно. С тем молодым учеником, про которого я говорил, вышло так же: он дождался, пока ушёл наставник, а потом… Нет, просто не верится!
— Бартимеус! Внемли мне!
Парень решительным шагом вернулся в свой пентакль. Пальто развевалось у него за спиной. Прочие волшебники по всему залу делали то же самое. Все они внезапно исполнились суровой деловитости. Я и мои товарищи по несчастью нехотя обернулись к своим хозяевам.
— Бартимеус, — повторил мальчишка; голос у него слегка дрожал, — делай то, что я тебе прикажу ныне: отправляйся в мир и разыщи взбунтовавшегося африта. Повелеваю тебе вернуться ко мне лишь тогда, когда он будет уничтожен.
— Эй, погоди!
Пернатый змей воззрился на него с чем-то, очень похожим на насмешливое изумление. Экий он вдруг сделался официальный — «внемли», «повелеваю»! Это говорило о том, что парень изрядно расстроен.
— Ты чего? — спросил я. — Было бы из-за чего переживать! Ведь этот мужик тебе вроде бы ни капельки не нравился.
Лицо у него залилось краской.
— Заткнись! Ни слова более! Я — твой хозяин, хотя ты регулярно об этом забываешь. Исполняй мою волю!
Ну, вот тебе и доверительные отношения. Парень снова взялся орать и топать ножкой. Просто удивительно, что может сделать с человеком небольшое потрясение.
Когда он в таком настроении, разговаривать с ним бесполезно. Пернатый змей повернулся к нему спиной, свернулся клубком и, вместе со своими товарищами по несчастью, исчез из зала.
В тот вечер над лондонскими крышами царило настоящее столпотворение. Помимо сорока или около того сверхмощных джиннов вроде меня, которые, покинув зал в Уайтхолле, более или менее беспорядочно разлетелись на все стороны света, в воздухе кишели бесы и фолиоты различных степеней бестолковости. Не было, почитай, ни единой башни, ни единого делового здания, на крыше которого не восседала бы пара- тройка духов.
Внизу маршировали отряды ночной полиции, с некоторой неохотой прочесывающие улицы в поисках взбунтовавшегося африта. Короче, столица кишела самыми разношерстными государственными служащими. Просто чудо, что африта не выследили в первые же несколько секунд.
Я в течение некоторого времени рассеянно блуждал по центру Лондона в облике горгульи, не имея в запасе никакого определённого плана действий. Как всегда в подобных случаях, моя склонность держаться подальше от опасности вступила в противоречие со стремлением как можно быстрее выполнить порученное дело и освободиться. Вся беда в том, что африты — твари подлые: убить их не так-то просто.
Через некоторое время, поскольку в голову ничего лучшего не пришло, я перелетел на неаппетитный современный небоскреб — сооружение из стекла и бетона в излюбленном волшебниками стиле — чтобы поговорить с тамошними часовыми.
Горгулья приземлилась с грацией балерины.
— Эй, вы двое! Тут скелет не пробегал? А ну, отвечайте!
В общем, относительно вежливо, поскольку это были всего-навсего два мелких синих беса — с ними по-другому и не получится.
— Так точно! — немедленно ответил первый бес.
Я ждал продолжения. Бес отдал мне честь и снова принялся чистить свой хвост. Горгулья утомленно вздохнула и внушительно кашлянула.
— Ну так и когда вы его видели? Куда он побежал?
Второй бес временно прекратил изучать свои пальцы на ногах.
— Проходил он около двух часов назад. Куда побежал — не знаем. Нам было не до того — мы прятались. Он, понимаете ли, сумасшедший.
— В каком смысле?
Бес призадумался.
— Ну, конечно, вы, высшие духи, все довольно мерзкие, но большинство из вас всё-таки предсказуемо. А этот… Он говорит странные вещи. И потом, то он всем доволен, а в следующую секунду… Вы поглядите, что он сделал с Гиббетом!
— А что с ним такое? Он жив и здоров.
— Так это Тиббет. Тиббета он не поймал. И меня тоже. Он сказал, что доберется до нас в следующий раз.
— В следующий раз?
— Ну да, он тут уже раз пять пробегал. И каждый раз он читает нам довольно утомительные нотации, а потом пожирает одного из нас. Пятерых уже сожрал, двое осталось. Я вам говорю, сочетание страха и занудства — это всё-таки чересчур. Как вам кажется, этот ноготь не врос?
— Не имею определённого мнения по данному вопросу. И когда этот скелет должен вернуться?
— Минут через десять, если он будет придерживаться своего прежнего графика.
— Ну, спасибо! Наконец-то хоть какая-то конкретная информация. Буду ждать его здесь.
Горгулья съежилась, усохла и превратилась в синего беса, лишь отчасти уступающего уродством двум другим. Я отошёл в сторону, так, чтобы находиться с наветренной стороны от них, и уселся, скрестив ноги, на карнизе, откуда был виден почти весь Лондон. Есть шанс, что какой-нибудь другой джинн перехватит африта до того, как он вернётся сюда. Ну, а если нет, значит, придётся что-нибудь предпринять мне. Почему он бегает по городу кругами, оставалось только гадать. Возможно, длительное бдение в гробнице лишило его рассудка. Как бы то ни было, по соседству найдётся кому меня поддержать: я видел нескольких джиннов, парящих в воздухе за пару улиц отсюда.
Пока я ждал, в голове у меня вертелись кое-какие праздные мысли. Да, несомненно, в Лондоне в последнее время творится немало странного, и всё это происходит одновременно. Во-первых, по городу разгуливает голем, и кто его выпустил — неизвестно. Во-вторых, Сопротивление вломилось в тщательно охраняемую гробницу и сумело унести оттуда ценный предмет. В-третьих, как результат второго, на свободу вырвался сумасшедший африт, который создает дополнительный бедлам.
И всё это давало свои плоды — во время общего вызывания я почувствовал, что волшебниками владеют страх и смятение. Может ли всё это быть совпадением? Навряд ли.
Мне представлялось маловероятным, чтобы горстка простолюдинов могла проникнуть в гробницу Глэдстоуна сама по себе, без посторонней помощи. Нет, напротив: скорее всего, их кто-то надоумил, снабдил кое-какими указаниями, чтобы они сумели миновать первую линию защиты и войти в склеп. Итак, либо этот доброхот не знал о страже гробницы, либо, возможно, он (или она) о нём как раз знал. В любом случае, вряд ли эта девчонка Китти и её дружки представляли себе, с чем им предстоит столкнуться.
И тем не менее как минимум сама Китти выжила. И теперь, пока волшебники лезут из кожи вон, пытаясь отловить расшалившийся скелет Глэдстоуна, ужасный посох оказался на свободе.
