чтобы на «М» и «Ж» делиться.
— Интересная мысль.
— Учись, пока я жива. Спасибо тебе, дорогая!
— За что?
— Слушала мою болтовню, а у меня и силы возникли.
«Еще силы?» — испугалась я.
Но тетя Даша меня успокоила:
— Силы, чтобы помыться. Завтра в котором часу встаешь?
— В семь.
— Разбужу.
Кроме увлечения скидками, льготами тетя Даша еще обожает поднимать людей утром с постели. Почему-то считает, что проспим самое главное. Тетя Даша легко заменяет будильник. Только ей не треснешь по башке, чтобы не зудела.
Вытаскивает из постели Гошку:
— Марш чистить зубы. Детский сад — это твоя работа, служба. Опаздывать нельзя. При Сталине за опоздание в тюрьму сажали.
— Лучше в тюрьму, — хныкает Гошка, — там еще поспать.
Затем тетя Даша тарабанит в нашу спальню:
— Максим! Лида! Целуетесь, наверное? На часы-то смотрите! Ускоряйтесь, у вас осталось семь минут. А если без дела дрыхнете, то немедленно вставайте!
— Как же я люблю свою тетушку! — потягивается Максим, когда «без дела дрыхнем».
— Мы не слышим эту цербершу, — бормочет мне на ухо, когда «при деле». — Спокойно, Лидочка, не волнуйся, не напрягайся. Тетушка не войдет, остатки разума у нее сохранились.
Пока тетя Даша занимала ванную, я размышляла: не предложить ли ей машину с водителем? Ведь тяжело мотаться по городу, в метро, троллейбусах, автобусах в их с Виктором Петровичем возрасте. Максим может организовать транспортировку стариков. А у меня появится реальный повод завести разговор о нуждах его же тетушки.
— Спасибо! — отмела мои услуги тетя Даша. — Я там, в ванной, свои панталоны стиранные на полотенцесушитель повесила, ничего? Мужиков в доме нет. А машину не надо. Мы на кладбище с утра поедем. Виктор Петрович осенью на могиле жены не побывал. Виноград на даче укутывал. Ребенок, честное слово! Какой виноград, когда могилка не убрана? Весной Максим давал машину с водителем… Как-то непроникновенно.
— Как-как? — не поняла я.
— Сухо, без чувств. Привез нас водитель на кладбище. За полчаса управились, с дорогой — за час. Будто по обязанности отбыли. Уж лучше по-старому: встречаемся в метро, едем до конечной, садимся на автобус до кладбища. Не понимаешь? Все это время мы об умершем человеке думаем, вспоминаем. Хотя мне вспоминать-то нечего, не знала ее. Но думаю, хорошая была женщина, коль Виктор Петрович на ней женился. Разве покойнице не будет приятно, когда посторонние о ней скорбят?
— Безусловно, приятно, ведь в могиле, наверное, тоска смертная — в точном значении слова.
— Не насмехайся! — осадила меня тетя Даша. — Ты, Лида, не теряла родных. Дай Бог, чтобы как можно дольше не пришлось.
— Только заботилась о вашем комфорте. Автомобиль, а не метро. Удобства, а не толкотня.
— В тебе, — неопределенно покрутила пальцами в воздухе тетя Даша, — появилось что-то новое… изменилась… Лида, ты аборта не делала?
— Нет. Вам показалось.
— Может, и показалось. Хватит разговоров, заболтала ты меня. Иду спать. Утром, не волнуйся, как обещала, разбужу.
Да я и не волновалась, а кто кого заболтал — еще вопрос.
Глава седьмая
Подарки и «подарочки»
Утром следующего дня раздался телефонный звонок:
— Лида? Это Саша. Мне нужно срочно с вами поговорить.
«Какой Саша? — лихорадочно думала я, здороваясь. — Из мэрии? Из налоговой? Заместитель генерального компании „Миг“? Еще Саша, лысый и толстый, есть в соседнем офисе. Саша из банка, из фитнес-центра? У Макса есть друг детства Сашок».
— Срочно? — переспросила я, по-прежнему не узнавая голоса. — Что-то произошло?
— Лида, это Саша, который с Майей. Помните, она нас в кафе познакомила?
— Естественно, я вас узнала. Что все-таки случилось?
— Не по телефону. Можете уделить мне полчаса?
Мысленно пробежав по грядущему плотному рабочему графику, я предложила:
— Три варианта. В одиннадцать — у меня в офисе. В три дня — кафе недалеко от моей работы. После восьми — где вам удобно.
— Подъеду к одиннадцати. Куда?
— Скажите, — продиктовав адрес, спросила я с тревогой, — с Майкой все в порядке? Жива-здорова?
— Вполне. До встречи, Лида.
«Начинается, — подумала я. — Рано спекся учитель истории. Владостасы два-три года выдерживали Майку. И почему они всегда выбирают меня в арбитры? Почему я обязана копаться в их грязном белье? Потому, — ответила сама себе, — что никому другому я бы Майкино исподнее не доверила».
Саша приехал минута в минуту. Он был одет в толстую стеганную куртку, а на голове — летняя бейсболка. Разделся и предстал в костюме с галстуком, на ногах — белые кроссовки. Со вкусом у него, как видно, — швах. Впрочем, преподавателям, ученым и просто гениям можно извинить отсутствие порядка в наряде. Но чего я прощать ему не намерена — так это критики Майки под видом собственных недостатков. Слышала уже песни на тему «Она, конечно ангел, а я несовершенен…». Коль несовершенен, то и нечего было голову морочить девушке. Теперь тебе хочется смыться красиво, чтобы Майка еще и виноватой оказалась. Самое обидное: она действительно всегда считала себя виновницей развода.
Словом, настрой у меня был боевой и решительный, поэтому после первых Сашиных слов, растерялась.
— Дело в том, Лида, что я водитель.
— Куда водитель? — глупо спросила я.
— Правильней сказать не «куда», а «чего».
— Чего? — послушно повторила я.
— Автобуса.
— Какого автобуса? Ничего не понимаю.
— Я работаю водителем автобуса.
— А зачем говорили, что преподаватель?
— Не говорил, просто не отрицал. Выслушайте меня.
Из дальнейшего рассказа стало ясно, что Саша работает водителем экскурсионного автобуса. Возит туристов во Францию. Давно возит, пять лет. Слушая экскурсоводов, невольно заучил их тексты. Потом сам заинтересовался историей, принялся читать книги. Он не хвастается, что знает больше, чем некоторые экскурсоводы. Которые, помимо прочего, нередко путают места, личностей, годы правления королей. Так, например, могут сказать, что Мольер написал «Мещанина во дворянстве» и «Господина де Пурсоньяка» в замке Шенонсо, хотя на самом деле драматург творил в замке Шамбор. Замки долины Луары —
