- Всему свое время, - холодно ответила Ольга. - Узнаешь, когда окажемся на месте. Извини, но эти правила установила не я. Где ваш человек?

       Трофимов устало пережевал хлеб, вздохнул с досадой, отвернулся. Сказал бы что-то, но сдержался. Может, понимал, что все равно без толку? Раз уж на допросе из нее не вытянули ничего, и в камере не сказала, то, наверное, действительно что-то архисекретное.

       - На подходе. Бакун за ним вышел.

       - Слишком долго. У нас нет времени ждать.

       Внизу тихо скрипнула дверь, послышались аккуратные, почти бесшумные шаги. На всякий случай, мы взялись за оружие, без прицеливания направили его в дверной проем. Замерли.

       - Свои, - сказал Бакун, подходя к месту нашей дислокации. Стал в пороге, оглядел нас троих, улыбнулся.- Хотя шухер на дворе, мама негорюй. На тюремке новые черепа висят - своих Каталов чикирнул.

       - Давно бы так, - опустил ствол Трофимов. - На шухере оставил кого?

       - Егора Ламзина, у парадного входа зашарился. С другой стороны Чирик прикрывает.

       Вслед за сержантом в подсобку зашли еще двое парней - молодые, по годков двадцать с лишним. Оба в черной форме, чистой, целой, не как у пожмаканных за ночь на тюремке Трофимова и Бакуна. Без этих скатанных под темя шапочек-пидарок, за что им спасибо. А то в последнее время раздражают нешутейно эти их уборы. Один высокий, скуластый, 'натуральный блондин', правую бровь в двух местах разрезали шрамы, и нос кривой-горбатый. Раз пять, не меньше, сломан был. Но это для баб смертельно, для нас это как купола на спине. Молот, блондин. Другой пониже ростом, коренастый, смуглый, немного больше обычного суженные глаза намекают на присутствие в родословной азиатских кровей.

       - Наши ребята, с базы, - объяснил мне и Ольке сержант. - Свои люди. Саня Бухта, - кивнул на блондина, затем положил руку смуглолицему на плечо. - А это Рафат. Косит под азиата, но щирый хохол, гражданин Украины. Умеет лепить галушки и танцует гопак, правда Рафат?

       Таким представлением Бакун намеревался хоть как-то нас развеселить, но ему это не удалось. Внутреннее напряжение не позволяло мозгу отвлечься даже на такую невинную шутку. Так что прошло без необходимого внимания.

       - Салман, - называюсь парням.

       - Наслышаны, - отвечает Бухта.

       - А это Ольга, - выступил наперед Трофимов, - она наша центральная фигура, потому что имеет то, чего не имеем мы, но что нам очень нужно. Такая вот исходная информация. Остается верить на слово. Короб верил, и мы верим.

       - Сколько человек на 'конфетке' вас поддержат? - спросила Ольга, скрестив на груди руки. Смотрела она на прибывшее пополнение, но вопрос был адресован, скорее, Трофимову.

       - Если б хоть знать, о какой поддержке речь, - ответил он.

       - Поставлю вопрос по-другому, - Ольга повернулась к нему всем корпусом, они встретились взглядами. - Скольких человек ты хочешь оставить в живых?

       - Не считал. Но, думаю, десятка три найдется.

       - Военные?

       - Не все. Но есть парни, которые того стоят. Рафат тоже не солдат.

       Ольга просверлила смуглолицего глазами, будто вспоминала, могла ли видеть его раньше. Мне показалось, что она испытывала к отребью с 'конфетки' такую же неприязнь, как и сам Жека. Что-то их в сей скрытой ненависти их объединяло. А потому даже после заверения о 'стоящих' парнях, принятых с улицы, в синих глазах проскользнуло даже нечто подобное сомнению.

       Точно ли стоит спасать таких от испепеления? - спрашивал ее потускневший взгляд.

       - У них есть кто-то старший? - вместо этого спросила она. - Им придется совершать дочистку вручную.

       Трофим шмыгнул носом, сдавил челюсти. Недостаток информации для него - военного, привыкшего к четкому плану действий и конкретно поставленной задаче - был хуже всякой пытки. Он не понимал о чем речь, и это превращало его в лошковатого клиента на спиритическом сеансе у 'провидицы' Ванги. Верить - все, что ему оставалось. И списать на веру все последующие расходы. Как и смерть комбата. Он остался без командира, и вся тяжеловесность принимаемых решений обвалилась на его плечи. С тем лишь отличием, что Короб хоть частично был осведомлен о смысле их диверсии, то сам Трофимов непосредственно с Жекой даже разговора не имел.

       Ольга спросила о зачистке. О какой? После чего? Когда? Эти вопросы загоняли его в непробивной тупик, из которого он мог смотреть только вверх. В небо. Там рождается вера, не так ли?

       - Старшего можно назначить, - ответил он. - Чего им ждать?

       - Они должны быть готовы. Я думаю, они поймут, когда придет время мобилизоваться.

       - Парням надо будет им объяснить и сгруппировать, - сказал Трофимов.

       - Мы это уже сделали, - встрял Бухта, перемялся с ноги на ногу под магией Ольгиного взгляда. - Правда, не всем. Человек двадцать предупредили. Как только узнали, что отряд Короба взяли и что у вас есть два ключа...

       - Интересно, откуда? - перебил я его, сосредоточившись на перемещениях паука по собственных плетениях в углу.

       - Человек в кожанке сказал, - будто бы речь о чем-то естественном, повел плечом Бухта. - Мы как раз в карауле были на аванпосту возле автовокзала. Кажется, вы его Призраком называете. Парням на базе просто нужно будет сказать дату и время. Они готовы давить этих уродов.

       - Когда это случится? - спросил Трофимов, удовлетворенный работой подчиненных.

       - Если все пойдет нормально, то сегодня, - ответила Ольга. - Надеюсь, что сегодня. Если выйдем прямо сейчас.

       - Выходим, - утверждающе сказал Трофим. - Бакун, отправь Ламзина обратно на базу, пусть подготовит ребят. Если будет можно, пусть соберет еще. Парней Ломача можно будет предупредить.

       - Старлей, - Ольга его словно на якорь поймала. - Лучше меньше, да лучше. Если среди твоих людей окажется крыса, которая предупредит Вертуна...

       - Там таких нет, - заверил ее Трофимов. - И не было никогда.