стал. Ключ твой для Перната был дополнительным стимулянтом.
- В нем в натуре какая-то ценность для 'догов'? - я нехотя беру ключ, прячу его обратно в нычку под воротником. - Пернат обещал в патронах купаться. Хоть ты-то скажешь, от какой он, херова мать, двери?
Призрак вытащил из полупустой пачки 'Мальбороро' две сигреты, одну из них протянул мне, чиркнул зажигалкой.
- Все дело в вере, Салман. В том, во что и кому ты веришь. Ты ведь поверил Жеке, верно? Потому что он показался тебе правильным человеком. Достойным того, чтоб отплатить ему за сохраненную жизнь. Ты поверил в то, что этот кусок железа не даст тебе пищи и боеприпасов. Ты поверил в то, что начатое Жекой дело - справедливо, не так ли? И это верно, чутье не подвело тебя. Ты ни в чем не ошибся. Только этот ключ для тебя, он как... картина в стиле сюрреализма. Вроде бы у всех глаза одинаковые, но лишь ценитель в цветной мазне узрит шедевр. - Пыхтя дорогие сигареты, мы укутали себя сизым дымом. - Если я даже скажу тебе от чего он, ты все равно не сможешь использовать его. 'Догам' разве что толкнешь, но... - Призрак сощурился от скользящей по глазам едкой струи дыма. - Я потому и дела с тобой все еще веду, что не полностью ты душу свою просрал. Что-то осталось в тебе, что помнит о чести. Да и сам себя презирать станешь, если 'догам' отдашь его за пригоршню патронов. Я ведь прав?
Я сбил пепел, затянулся.
- Да я бы этим сволочам хлеба кусень не подал бы, если б от голода дохли, - говорю, вспомнив лицо Гремучего. - Пусть и за весь их хваленый арсенал.
- Воодушевляет, - ответил Призрак. - А чтобы открыть дверь, тебе понадобится найти ценителя искусства. И тут уж, Глеб, поступай, как знаешь. Считаешь нужным - ищи, нет - выбрось этот ключ к чертовой матери и живи своей жизнью. Долг этот самый скостить тебе все равно некому, так что судья тебе собственная совесть. Вот только если 'догам' сдашь, одеть мантию может кто-то другой... Надеюсь, ты меня правильно понимаешь.
Странно было ощущать себя под прицелом Окуляра. Стало быть, каждый раз, что я общался с Призраком, цена моей жизни находилась в изгибе его пальца. Правда, сейчас я думал совершенно о другом.
- Ну а ты что подскажешь? - спрашиваю.
- А что я? Моя позиция в этом вопросе нейтральна, меня устраивает тот порядок вещей, что существует. Будет другой, я приму другой. Жека хотел перемен, как пел Цой, он искал способ и нашел его. Закономерно, что кто-то, вроде Перната, выкупил на этом малину. Если 'догам' нормально преподнести расклад, то реально можно неплохо заработать. Так что, решай сам, Глеб, к какому берегу тебе плыть. Или же забей и оставайся на своей глубине.
Докурили мы молча, каждый думая о чем-то своем. Или об общем, что больше походило на правду.
- Ладно, - стрельнув окурком, сказал Призрак, - пошли, разберемся с твоим стукачом.
- А он это... точно еще никому не слился? Сутки прошли.
- Салманыч, епта, за кого ты меня принимаешь? Его пасут спецом для тебя, как бычка. А ты мне тут заряжаешь: 'слился', сх*ился. Я же и обидеться могу.
- Ладно, ладно, обидчивый ты наш, - изобразить улыбку после всего, что со мной приключилось, было непросто. - Прости.
- Пошли, безбожник.
Шагать тротуарами с Призраком плечо к плечу не вышло. С ним ведь под открытым небом обычно не больше одной минуты палишься. Потом у него таймер срабатывает. Как для вампира восход солнца. Он просто уходит, а преследовать Призрака дело нелепое и, как открылось, весьма рисковое.
Он остановил меня у лежащего на боку 'ЛАЗа', с развороченной передней частью - фугасный снаряд угодил точно в водительское место.
- Встретимся на территории пожарки, восле ЦУМа, в пятнадцать тридцать. Заначься там где- нибудь. И не опаздывай.
От, ненавижу я его за эти шифровки. Но не выбирать. Развернувшись, я двинул по направлению улицы Палиев Яр, а Призрак, по собственной традиции, свернул в совершенно ином направлении. Куда? Да кто ж его знает? Кто может просчитать Призрака?
Умение чувствовать приближение напасти приходит с опытом. Поначалу ты просто не обращаешь на некоторые детали никакого внимания. Ну, подумаешь, увязался сзади парниша? И что? Нас же тут, в Виннице, до хрена таких, шнырей. Мало ли кому с тобой по пути. Не обратил внимания, а если и обратил, то не придал должного значения. Потом - раз, попутчик исчез. Думаешь, вот и ладненько, спокойнее теперь будет. Не догоняешь просто, что пасут тебя, пробивают на осторожность. Не свернул с пути, когда за тобой хвост тащился, значит, либо глупый, либо наивный. На силы свои рассчитываешь. А потом - бац! - за поворотом тебя уже человек десять, в шеренгу выстроившись, ждут. Со стволами, цепями, битами. Лошок пожаловал, что он нам принес? Даже если у тебя нет патронов и оружия, жопа у тебя всегда при себе. Мужикам, которые давно баб не видели, как раз будет впору.
Проходя сквозь такие узлы на кишке собственной жизни, ты учишься обращать внимание на самые безобидные мелочи. Никогда не пользуешься прямой, держишься подальше от тупиковых кварталов, избегаешь открытых мест и сворачиваешь с нужной тебе дороги, как только чуешь за собой след. И анализируешь абсолютно все явления, что происходят вокруг тебя. Блики солнца, мелькания теней, рождение звуков. Оно не происходит само по себе. Что-то заставляет их возникнуть. Ветер, птица, кошка... или человек?
Бойся человека. Иначе не выжить.
Худощавого паренька лет семнадцати отродя, я засек как только прошел мост и свернул на Свердлова. В серых джинсах, шерстяном свитере, черной балоневой куртке. Он не шел за мной, он пересек улицу перпендикулярно, и скрылся за бетонной громадиной цокольного этажа бывшего транспортного управления. Можно бы допустить, что он появился второй раз у меня за спиной случайно (его выдал случайный шарк подошвы по асфальту - он слегка прихрамывал), но в нашем деле случайностей не бывает.
Я очередной раз, что называется, колоду срезал. Сдвинулся вглубь жилого массива, немного забирая назад, будто бы собираясь возвращаться, и снова продолжил путь вдоль Свердловской. Пацанчик если один, то отстанет, наверняка поймет, что коль третий раз увижу, смогу и пулю меж глаз влепить. Тут уж вообще ни о какой случайности речи идти не будет. А если их несколько, то наверняка засветятся при перемещениях.
Ну вот, о чем я говорил? Топотом себя выдают. Перебежками. Молодые, человек шесть. Знают, что я с оружием, поэтому открыто нападать не хотят, ищут подходящее местечко.
Что ж, ведите меня, ведите.
Ускорив шаг, через метров пятьдесят я вышел обратно на Свердловскую. Огляделся, остановился между ржавой автобусной остановкой и поваленной на проезжую часть громадной липой. Дряхлый скелет в женской одежде на канализационном стоке, лицом вниз, черные лаковые туфельки на каблучках.
А вот и мой козырь из рукава. Лысоватый коротконогий мужичок с аккуратным аквариумным брюшком и рюкзаком за плечами выгулькнул из-за рядов небольшого продовольственного рыночка с той стороны улицы. При этом сделал вид, будто бы я ему совершенно неинтересен. Равнодушно глянул на меня глазами девицы из высшего общества, поспешным шагом прошел к перевернутой будке ремонта обуви и скрылся за углом разгромленного мародерами магазина.
Как я и думал, на лоха силки расставлены. На жадность тягачевскую рассчитано. Мужичок полный, значит, не на диете. Вещмешок при себе. А на поясе всего-то 'макар' болтается. Для рецидивиста вроде меня, задачка на пять минут работы. Как ж тут не повестись?
И я хаваю наживку. Пусть так думают те, кто ее подослал. Пересекаю дорогу, сворачиваю за угол, куда ушел пузатый. Прямо - дворик небольшого склада, огражденный высоким бетонным забором. Ворота широко распахнуты, возле рампы застыли на вечную погрузку два грузовика. Справа спринтер зеленый стоит, стекол нет. Стекол в нем нет потому что внутри наверняка засада. Идеальное место для подлова недалекоглядных тягачей.
