тягачей, посчастливилось, что не зарились на мой скарб. Кого-то грубо толкнул на углу дома, что-то вякнул обиженный, но ствол не достал.

       И правильно - лучше побереги нервы и зубы, обойди меня стороной.

       Передумав хрен только знает о чем, я сделал по городу громаднейший крюк. Так уж устроен наш областной центр, что река располовинила его точняк пополам, а 'доги' обустроились в удобнейшем месте стыковки - 'конфетка', супермаркет, отель, автовокзал - все расположилось возле главного моста, соединяющего оба берега Южного Буга. Так вот, если хочешь по-быстрому пройти с одного на другой берег, придется проходить через 'дожью' территорию. Есть тягачи, которые с ними там на мази, они проходят. Мне же, понятное дело, путь заказан. Приходится обходить либо через Старый город - по мосту на Козицкого, либо по Чорновила. Последний - мост который контролируется известными нам уже снайперами. Не то, чтобы они валили каждого, кто решил пройти по нему, но кто знает, что у них в головах?

       Поэтому вернулся я на Старый город тем же путем, которым добирался до пожарки, протащился вдоль Глеба Успенского и свернул на Островского - одну из главных городских артерий, когда-то уводящих бесконечный поток машин прочь от города.

       Сейчас проезжая часть пустовала. Все потускневшее, поржавевшее, покрывшееся пылью железное хламье раком-боком стояло у обочин. Сразу видно, какой стезей в город входили танки. Шедшая этой дорогой бронетехника хорошо прочистила себе путь, что утюгом прошлась.

       Чем ближе я становился к казенному дому, тем легче становилось ранее твердое ощущение обязанности. Тут грызлом не щелкай - шутеры у Каталова только и высматривают, кому бы пулю подсадить. А сами неумелые, криворукие и косоглазые, в снайперском деле ни черта не шарящие. Это тебе не Окуляр, который окурок с пальцев выбьет, эти палить начнут - шухеру только нагонят, чтоб остальным обозначать, куда зверь загнался.

       Так что осмотрительнее, Салман, осмотрительнее.

       Забравшись на руины 'планеты секнд-хенда' (не, ну дурачье, а? кто ж так магазин называет? ты бы хотел жить на планете, где все гребаный недоносок???), протараненного троллейбусом, я затаился и пригляделся.

       Сквозь мутное, загаженное птицами окно на втором этаже, я увидел троих возле админкорпуса тюрьмы. Курят, бошками вертят. В жестах, повадках, ну тебе настоящие обезьяны, с тем лишь отличием, что в 'чисто крутяцкие' шмотки облаченные. О нормальном общении и не гадай, даже если правильно к ним подвалишь, быковать начнут. О понятиях тем более лучше не заикайся - в их беспредельной хате они свои. Вопросами сначала забомбят, типа 'кто такой?', 'чо здесь шаришься?', а затем, если пробьют, что без важных подвязов, просто отметелят и снарягу заберут. Видел, слышал, знаю.

       Так у них, у Каталовских, заведено. Сидельцы там, да правильных только нет. Отморозки одни остались, шнырье, более важной масти не водится. А по части беспредела 'дожьи' сорвиголовы просто цыплята в сите.

       Вспоминая, какого черта я сюда притащился, не могу не обозвать себя дураком. Вот реально - какого?! Долг перед восставшим против режима 'догом' замучил? Или банальное любопытство покоя не дает? Что за ключ и куда его сунуть? Да выбросил бы и забыл давно, разве нечем больше заняться? Так нет же, потянуло, епт. И это с каких-то пор я начал чувствовать что-то подобное? Совесть цепи порвала, бегает, лает теперь? Заскрипело патриотически-идеологическое, вынырнувшее из слота памяти об героях Гайдара: я ведь обещал! Я должен!

       Дурак. Пулю в лобешник, если что, получу заслуженно.

       - Мало еще проблем на ж-жопу, - выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.

       Никогда не любил играть в контр-страйк. Бессмысленная игра. В тебя стреляют, а ты бежишь дальше. В жизни такого нет. Тихими перебежками, полуприсядью, мирясь с жжением в боку (как же не побегаешь тут), я добрался до обусловленного Жекой двухэтажного дома из белого кирпича. Он разместился по диагонали к главному корпусу тюряги, метрах в семидесяти.

       'НадраБанк. Они стараются для меня' было написано на проржавелом в уголках штендере. Одной ногой он стоял на тротуаре, другой на дороге и я почему-то удивился как так, что его до сих пор никто не повалил. У нас же обычно так делают, просто мимо ж пройти - кайфа лишиться.

       Название банка объемными, когда-то подсвечиваемыми изнутри буквами нависало и над входом. В стеклянных дверях не было стекла. Переступив осколки, я проник внутрь, остановился в коротком предбаннике. Прислушался - не бегут ли Каталовские гамадрилы? Тихо ли внутри?

       Похоже, тихо.

       Денег на полу - кафеля не видать, ковром усеяно. Порванные мешки здесь же. Бурые сухие пятна на полу. Ведут к металлической двери направо, в отделение 'Надр'. Слева юридическая контора, специалисты по операциям с недвижимостью и защите права собственности, ежели верить рекламе. Дальше дверь агентства недвижимости - ну разумеется!

       Действуя тише оседающей пыли, заглядываю в открытые на треть двери банковского отделения. Четыре высохших трупа. Один с мешком в окостенелых пальцах возле самого входа, лежит лицом вниз. Куртка на спине продырявлена, кровавое пятно под ним растрескалось, словно тоненькая прослоечка высохшего болотца. Другой в маске сидел в углу, околел держа руку на груди. Продырявили легкое. Два мента валялись почему-то посреди помещения, один под опрокинутым набок столом, положив руку так, будто собрался подняться, опираясь на него. Напарник чуть ближе ко мне, широко раскинув ноги и руки, словно перед смертью гимнастическое кольцо выполнил. Вокруг него мелкой квадратной крошкой было рассыпано витринное стекло, с ресепшн-стойки свисала на спиральном шнуре телефонная трубка. В стене дыры, на полу женская туфля и ведущий кровавых след за стойку. Значит, трупов здесь, возможно, пять. Не добрались санитары тогда на вычистку, видать. Или не захотели. А Каталовским, как и предполагалось, все пох, им они не мешают.

       Вспоминается голос, который возвещает о победе террористов в 'страйке'. Потому что если в игре погибают оба отряда, победа все равно почему-то засчитывается за 'террорами'.

       'Они стараются для меня'... Стараются они. Этот слоган здесь повсюду!

       Оставив немую сцену, я вернулся в коридорчик и последовал к проходу, на которым был изображен поднимающийся по ступеням человек. Металлическая дверь на крышу была заперта на три замка, и мне пришлось повозиться, абы без шума убрать заржавелые засовы.

       Антенн на крыше всего было пять или шесть, и смотрели они кто куда, но нужную я заприметил сразу. Она было прямо передо мной, в каких-то двух метрах. 'Черной точкой' Жека называл эмблему то ли изготовителя тарелки, то ли провайдера, но черная клякса на одной из них явно служила отличительным знаком.

       Встав почти на четвереньки, я внимательно осмотрелся, уделив особое внимание крайней каменной башне старой тюрьмы. Конечно, заметят, если будут сюда смотреть, шухеру поднимут. Но и до вечера я торчать тут тоже не намерен. Нужно действовать сейчас. Выдохнув, я погуськовал к первой из двух подобий трубчатых юрт, вокруг которой торчали 'лопухи' спутниковых антенн. Без особых усилий и даже почти беззвучно провернул 'меченную' в нужном направлении. А сам рывком назад, на ступени, будто бомбу на крыше заложил.

       Тихо снаружи. Не похоже будто заметили. А если заметили, и не Жекин боковик, то либо проигнорируют, либо патруль пришлют проверить.

       Покинув двухэтажку черным ходом, я пересек квадратную лужайку, отделяющую два сооружения и проник в соседствующий с банком продуктовый магазин. Одноэтажный, небольшой, в отличие от банка в нем не осталось ни одного целого окна. Как и вообще чего-либо целого внутри. Разбиты холодильники, опрокинуты шкафы, разбросаны по всему магазину стеллажи. А кровавых пятен здесь куда больше, чем от перестрелки у ментов с бандитами. Сразу видно - обычные граждане хлеб делили. Правда, трупов не видать, вынесли наверное.

       Свое место я нахожу в кладовой. Отсюда два выхода, и небольшое зарешеченное окошко, смотрящее ровно в четвертый кабинет, где должен был сидеть управляющим делами банковского отделения. Здесь подожду до вечера, ждать-то уже почти ничего. Если Жеке фартит и после смерти, корешок заметит маяк, если нет, пусть не злится десантник на том свете, я сделал что мог. На крайняк, оставлю этот чертов ключ в этом же кабинете. Смысл, думается, поймет лишь посвященный, кто не поймет - даже не заметит этой железяки. И тогда уж точно в расчете.