предположил Род, – и кожа на лице почти такая же темная, как одежда. – Ты оказываешь нам честь, леди Гвендолен. Меня зовут Крушина.

Род облегченно передохнул: на мгновение ему показалось, что карлик собирается поговорить о родословной Гвен.

Мальчики смотрели на отца, пораженные таким явным отсутствием почтения по отношению к нему, но Род только поднял руку и продолжал смотреть.

Гвен улыбнулась и изящно склонила голову.

– Нет, это ты оказываешь мне честь, Древний.

– Неправда, потому что ты мудра и добра. Ты пришла залечить эту гниющую язву в наших горах?

Гвен бросила быстрый взгляд в сторону мужа, йотом снова повернулась к эльфу.

– Мы обязаны, потому что эта земля отдана под наше управление. Ты можешь рассказать нам о ее прошлом?

– Конечно!

– Тогда, прошу тебя, сделай это. Но вначале пригласи своих товарищей, чтобы они разделили наш ужин.

– С удовольствием, – Крушина повернулся к лесу и испустил призывный свист, похожий на крик ночной птицы. Ему ответило с полдесятка таких же криков, и из кустов нерешительно вышли шестеро карликов, четверо в штанах в обтяжку и двое в юбках. Они полукругом встали за спиной Крушины. – Это мои товарищи, – представил их эльф. – Сначала Лещина и Роза.

Жены эльфов присели. Лещина оказалась стройной и коричневой, как древесина ореха, на ней изящно сидело ярко-зеленое лиственное платье.

Роза же была пышная и краснощекая, одетая в розовое платье с корсетом.

– А это их мужья Излучина и Ручей, – Крушина указал на двоих эльфов. Они выступили вперед и поклонились. Ручей оказался низеньким, не более фута ростом, но шириной не менее шести дюймов, с выпирающими мышцами. А Излучина – высокий и жилистый.

– А это холостяки наших холмов – Деревенщина и Горн.

Деревенщина – стройный, с мечтательными глазами, а Горн очень толстый, и Род подумал, что по ночам он явно опустошает посевы.

– Добро пожаловать к нашему костру. Надеюсь, мы встретим такой же прием в ваших холмах, – Гвен серьезно склонила голову, сознательно не упоминая, кто официально владеет землей, на которой возвышаются эти холмы. – Присоединитесь ли к нашей трапезе?

– Да, с радостью, – поблагодарил за всех Горн. Дружная семерка подошла и села, скрестив ноги недалеко от котла.

Младшие Гэллоугласы разглядывали их восторженными глазами. Род почувствовал прилив гордости. Дети его и раньше видели эльфов, но никогда не уставали от них.

Гвен налила полную миску похлебки, положила рядом большой ломоть хлеба и поставила чашку молока. Эльфы с аппетитом принялись за еду.

– Нам говорили, что этой крепостью владел род графов Фокскорт, – начала Гвен. – Они получили свое имя от поместья?

– Нет, это они дали свое имя поместью, – ответил Ручей.

Гвен обменялась с Родом удивленным взглядом, потом снова повернулась к эльфам.

– А что они были за люди?

– О, очень плохие люди, леди! – ответила Лещина. – Просто ужасные, начиная со второго графа и до самого последнего. До сих пор рассказывают о том, как они жестоко обращались с крестьянами, какими тяжелыми налогами их облагали, как наслаждались, жестоко наказывая тех, кто не мог заплатить.

– Рассказывали и кое-что похуже, – мрачно добавил Излучина. – Я бы не хотел повторять эти рассказы в присутствии детей.

– О, мы не хотим тебе помешать, – возразил Магнус.

– Не нужно, – Род бросил предупреждающий взгляд на сына. – Я думаю, мы и так догадываемся.

– Догадки хуже того, что они делали, – недовольно пробурчал Джеффри.

– Ты нас не понял, – ответил Крушина. – Подумай самое плохое о Фокскортах, и это окажется правдой.

– Неужели они были такие плохие? – глаза Корнелии стали еще больше.

– Да, плохие, – подтвердил эльф. – Но наконец главой рода стал граф настолько порочный, что отказался даже от своего долга перед собственной фамилией. Он не вступал в брак, хотя пытался навязать свое внимание любой женщине, которая оказывалась в поле его зрения.

– Навязать внимание? – Грегори вопросительно взглянул на отца.

– Я объясню тебе это попозже, сын. Лет через десять. Значит, у последнего графа не оказалось законных наследников титула?

– Не оказалось.

– И не было никаких двоюродных братьев, которые могли бы принять наследство? – спросила Гвен.

– Да, вы правы, существовали две боковые линии рода, – согласился Горн, – но все они переселились в другие герцогства, поступили на службу к местным лордам и сохранили права рыцарства. Они преодолели пороки предков и своих родичей из Фокскорта.

– Конечно, не сразу, уверяю вас, – добавил Излучина. – Первый рыцарь, как нам рассказывали соседние эльфы, хранил верность своему лорду, храбро сражался в битвах и справедливо, хотя и строго обращался со своими крестьянами. Его сыновья перестали наливаться элем и охотиться за юбками, а внуки были уже не хуже всех других рыцарей. А может, и лучше.

Крушина кивнул, продолжая жевать.

– Крестьяне их даже полюбили.

– Весьма впечатляюще, – кивнул Род. – Так что же случилось, когда они приняли имение под свое крыло?

– Ничего не случилось, потому что они его не приняли, – сказал Крушина. Род присвистнул.

– Настолько все плохо? Оба семейства отказались от возможности получить знатный титул и имение только из-за скверной репутации замка?

Излучина серьезно кивнул.

– Какой же скелет в шкафу может заставить отказаться от семейного титула?

– Любой, – Магнус презрительно сморщился. – Разве достаточно призраков, чтобы отказаться от наследства?

– Обычно нет. Я знаю немало семейств, которые превосходно уживаются с призраками или, по крайней мере, не обращают на них внимание. Фамильный замок для них так ценен, что они согласны разделять его с предками, которые не желают его покидать и после смерти. Бывали даже времена, когда нувориши пытались купить семейных призраков, чтобы такими авторитетами подкрепить свои новоприобретенные гербы. У меня дома такое бывало лет четыреста назад. Один из моих предков даже создал себе голограмму призрака.

Магнус посмотрел на Фесса, но робот старательно отводил взгляд.

– Поэтому сами по себе семейные призраки – не причина, чтобы отвергать права на имение, – закончил Род.

– Кончено, если эти призраки не воплощение конкретного зла, – отметила Гвен. Род кивнул.

– Должно быть, последний граф Фокскорт отличился чем-то действительно ужасным.

– Уверяю тебя, так и было, – заверила Лещина.

– Назови любой порок или злодейство, и он обязательно будет в нем повинен.

– Но все равно это... – Род замолчал, вспомнив, что ему приходилось слышать о садистах. – Нет, забудьте. Я могу представить себе грехи, которые придадут замку такую плохую репутацию, что его не захочет принять никто, даже вместе с титулом.

– Совершенно верно, – согласилась Роза.

– И никто не захотел принять это имя, – Род нахмурился. – Нас это удивило. Я хочу сказать, что фамилия “Фокскорт” не очень обычна. Это место было прославлено хорошей охотой на лис?

– Нет, – ответил Крушина. – Конечно, здесь можно было поохотиться, но не лучше, чем в других местах.