Пусть шалаш, пусть изба – всё равно: Бог с тобою, богатство столиц! Солнце ласковей смотрит в окно, Веселей щебетание птиц Здесь – в деревне, где счастье – со мной, Где живу неразлучно с женой. Чуждый зависти, чуждый измен, Я дышу полной грудью теперь. Я забыл ужас каменных стен, Мне не снится чугунная дверь… Здесь, где светлый течет Черемшан, Отдохнет от тревоги душа… А потом – снова, жизнь моя, в путь, За миражною славой труда! Снова к людям, в столичную муть (Неизбежная то череда). Но – мужайся! Достанет мне сил, Что в изгнании я накопил. 17 ноября 1932
II
Вечер входит в избу стариком. Здравствуй, дед! мы тебя ожидаем. Сядь, погрейся за нашим чайком! Побеседуем иль помечтаем. А не то – почитаем Завет – Пятикнижие или Пророков; Иль послушай скрипичный концерт, Или «Снежную маску» Блока. Сказку нам расскажи перед сном, Поделись своим опытом старым. Тридцать минуло лет: о былом Нам пора начинать мемуары. Ладно, дед, ты, как видно, устал, – Сладко дремлешь под мирное чтенье, И во сне что-то шепчут уста И с улыбкой встречают виденья. (Сны) …Тени милые реют вдали, Словно прячутся за облаками. В беспредельность идут корабли, Неземными водимы руками… Вдруг зеленые вспыхнут глаза Зверя страшного. Огненным шаром Пронесется, грохоча, гроза, И земля вся займется пожаром. Но нежданно сады расцветут, Соловьи запоют о любимой, И душа улетит в высоту За Легендою, вечно творимой. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Вечер в ночь превращенье свершил. В окна блещут снегов аметисты; Звезды каплют с небесных вершин, Лунный свет – на иконе Пречистой. 11 декабря 1932
Зимний фрагмент
Палитра неба – в красках Апеллеса. Экстаз зари, художник, нарисуй! Горит заря на стогнах Мелекесса, И над рекой, и в поле, и в лесу. И сердце зажжено – надеждою какою? Не той ли, что Пандора спрятала в ларце? Не знаю! Только бьется, слышу, под рукою: Я жить еще хочу, не мысля о конце… 29 января 1933
