принесли человечеству значительно меньше пользы, чем скромные живые изгороди.
Кроме большого числа травянистых растений, ютящихся у ее корней или карабкающихся вверх по колючим ветвям, живая изгородь дает пристанище многим видам пресмыкающихся, птиц и млекопитающих, и некоторых из них нам удалось снять на пленку. Одним из наиболее привлекательных обитателей живой изгороди, на мой взгляд, является мышь-малютка — самое крохотное млекопитающее Британских островов, которой к тому же принадлежит честь быть открытой не кем иным, как одним из величайших натуралистов-любителей Гилбертом Уайтом. В своей замечательной книге «Естественная история Селборна» он описывает то, как мышь-малютка впервые попала в поле зрения ученого:
«Я сумел добыть несколько экземпляров тех самых мышей, упоминавшихся мною в предыдущих письмах, — молодой самец и самка с детенышем, которых я заспиртовал в бренди. Судя по их окраске, форме, размерам и манере устройства гнезд, они, несомненно, относятся к виду, до сих пор не описанному учеными. Они значительно мельче и тоньше, чем
Одно из таких гнезд я раздобыл этой осенью — весьма искусно изготовленное из листьев пшеницы, совершенно круглое и размером примерно с крикетный шар. Входное отверстие замаскировано так умело, что найти его просто невозможно. Оно было таким компактным и плотно заполненным, что каталось по столу, не разваливаясь на части, хотя внутри находилось восемь голых и слепых мышат. Но если гнездо такое тесное, то как мать могла проникать к своим отпрыскам, чтобы покормить их молоком? Возможно, с этой целью она открывала различные части гнезда и, закончив свое дело, закрывала их снова; ведь совершенно очевидно, что ей никак не поместиться в гнезде вместе с мышатами, которые к тому же с каждым днем становятся все больше. Эта замечательная колыбелька, элегантный образец проявления материнского инстинкта, была найдена на пшеничном поле, подвешенная к головке чертополоха».
Мышь-малютка приспособилась к обитанию на стеблях растений не жуже многих приматов Нового Света. У нее очень ловкие лапки, позволяющие крепко обхватывать стебли растений, и необычайно сильный цепкий хвост, на котором она может висеть вниз головой, когда занимается строительством гнезда. Эти круглые гнезда, размером примерно с теннисный мяч, сплетены из зеленых травинок, местами сцементированных между собой разжеванными листьями. Такие питомники, где самка выводит с своих детенышей, имеют два входа и для удобства малышей выстланы изнутри тщательно пережеванными травинками. Новорожденные мышата весят шю одного грамма, или, как отменил Гилберт Уайт, два мышонка потянет на медную монетку в полпенни. Для каждого выводка строится новое гнездо, и в хороший год мышь-малютка способна приносить потомство шесть раз и в одном выводке бывает по пять-шесть мышат. У людей такая плодовитость привела бы к бурному росту народонаселения. Однако следует отметить, что в те годы, когда мышей-малюток разводится слишком много, такие хищники, как лисицы, ласки, горностаи, совы и прочие, получают счастливую возможность вволю на них поохотиться, благодаря чему количественный состав семей этих животных также резко увеличивается. А когда у мышей-малюток выпадает неудачный год, для хищников тоже наступают тяжелые времена, и, таким образом, можно сказать, что их численность регулируется обилием грызунов. Но у человека в наши дни остался только один естественный враг — он сам, и при нынешней перенаселенности хищные представители человеческого рода не способны поддерживать баланс между рождаемостью и смертностью столь же эффективно, как это делает природа.
Другим примечательным обитателем полезащитных полос является еж. Они всегда были моими любимыми животными, еще со времен детства, проведенного в Греции, когда я с рук выкормил выводок из четырех маленьких ежат, принесенных мне одним крестьянином, который нашел их в гнезде из листьев на краю своего поля. Новорожденные ежата имеют светло-кремовую окраску, а иголки у них мягкие, словно каучуковые. По мере того как мои малыши подрастали, они постепенно меняли свой цвет на коричневый, а их иголки становились твердыми и острыми. Как я выяснил, это удивительно умные маленькие создания, и мои ежики даже научились вставать на задние лапы, выпрашивая у меня лакомые кусочки. Я часто брал их с собой в дальние прогулки по окрестностям, и ежи послушно семенили за мной, выстроившись в одну линию. Они отличались необычайным проворством, и, когда я переворачивал бревна или камни в поисках насекомых для своей коллекции, мне всегда приходилось быть начеку, поскольку стоило лишь немного зазеваться, и редкий экземпляр уже хрустел у кого-то на зубах. Как-то раз они промышляли на старом заброшенном винограднике. На солнце было слишком жарко, и я укрылся в прохладной тени оливковой рощи, примерно в ста ярдах от них. Оттуда я мог наблюдать за своими ежами, но они не видели меня. Прошло какое-то время, прежде чем они заметили мое исчезновение, после чего сразу же начали проявлять сильное беспокойство и тревогу. Жалобно попискивая, они кружили на месте, пока один из них, по-собачьи уткнув нос в самую землю, не напал на мой след и, затрусив рысцой, повел за собой остальных. То, что ежи шли по моему запаху, не вызывало никаких сомнений, поскольку ежи петляли из стороны в сторону, послушно следуя по избранному мной маршруту. Обнаружив меня, ежи возбужденно зашумели, а потом, пыхтя и попискивая, поспешили забраться ко мне на колени.
Помню, в то время, когда мы жили в Хэмпшире, у нас в саду росла огромная старая яблоня. И вот в один год на ней уродилось огромное количество яблок, больше, чем моя мать была в состоянии переработать, хотя она заготовила тонны джема и чатни. Поэтому большое количество фруктов падало на землю и сгнивало, удобряя корни дерева. Однажды в ясную лунную ночь меня разбудили стоны, визг и пыхтение. Решив, что это пара любезничающих котов, я высунулся из окна, чтобы дать им суровую отповедь, но, к своему удивлению, увидел двух ежей. Заинтригованный тем, чем же они так увлечены, я надел шлепанцы и вышел в залитый лунным светом сад. Оказалось, они угощались полусгнившими яблоками, чей забродивший сок действовал на них, как сидр, и оба ежа были уже в стельку пьяные. Они пошатываясь бродили вокруг дерева, натыкаясь на все подряд, икали, переругивались друг с другом, одним словом, вели себя самым недостойным образом. Ради их же собственной пользы я запер ежей на ночь в гараже, а на следующее утро передо мной предстала самая удрученная и глубоко раскаивающаяся пара насекомоядных, которую только можно было себе представить. Я выпустил их в лесу, позади нашего дома.
Другим замечательным животным, которое нам посчастливилось снять на пленку, была ласка — самый маленький и самый очаровательный хищник Британских островов. Это красивые, быстрые и стройные маленькие создания длиною всего лишь двадцать восемь сантиметров вместе с хвостом, а в их необыкновенной скорости мы имели возможность убедиться сами, когда приступили к съемкам. Чтобы снять крупным планом то, как охотится наша ласка, мы сделали весьма правдоподобные декорации, представляющие собой фрагмент живой изгороди. Фильм снимается со скоростью двадцать четыре кадра в секунду, то есть за одну секунду кинокамера делает двадцать четыре фотографии. И вот мы обнаружили, что наша ласка двигается так быстро, что она успевала проскочить через всю декорацию между кадрами — просто фантастическое проворство!
Когда, еще будучи студентом, я работал смотрителем в Уипснейдском зоопарке, в те дни, когда у меня был выходной, я обычно садился на велосипед и отправлялся в исторический музей Тринга, где брал уроки изготовления чучел. Мой путь пролегал мимо древнего фургона, хозяином которого был старый цыган, и я часто наведывался к нему в гости, поскольку он держал у себя огромное количество животных, и их число постоянно увеличивалось. Впервые я обратил внимание на этого старика, которого все звали Джетро, после того, как, проезжая однажды мимо, внезапно увидел сразу пятерых ласок, резвящихся между колес его фургона. Я слез с велосипеда и наблюдал за тем, как ласки играют в догонялки, и их вытянутые тела так быстро мелькали в траве, что они походили на пушистых змей.
Вскоре из леса вышел старый Джетро с ружьем под мышкой и двумя убитыми кроликами в руках. Он издал мелодичный свист, в ответ на который ласки тут же бросили свою игру, подбежали к его ногам и, встав на задние лапы, начали тоненько повизгивать. Старик бросил кроликов на землю, и, огрызаясь друг на друга, они утащили тушки под фургон, где жадно набросились на еду. Как мне хотелось завести у себя этих изящных, грациозных животных, но, увы, старик Джетро отказался их продавать, даже несмотря на то, что я предложил ему все свое недельное жалованье — три фунта и десять шиллингов.
